Конец
Я забыла
написать об одном важном событии: моем случайном
открытии программ “Радио София”, которое я обнаружила,
путешествуя по средним волнам. Кажется, я начала его
слушать вскоре после моего обращения ко Христу. Это
радио все еще существует, правда, теперь только в
Интернет-формате, транслируя отличные программы о
Православии, изобразительном искусстве, русской и
зарубежной литературе, музыке (от симфонической до блюза
и рока), и о многом другом. Тогда, в России, эти
программы были для меня словно открытое в весенний
воздух окно, точно также, как книги о. Александра Меня. Через это радио я узнала об о. Георгии Чистякове,
ученике о. Александра – его проповеди
давали ощущение присутствия Христа
и очень вдохновляли. Особенно хорошо я помню одну из
них, на Страстную Пятницу. Мне было очевидно, что где-то
есть деятельное, современное (это слово
ни в коем случае
не подразумевает
"не традиционное") Православие – о. Георгий служил в одном
из московских храмов, но я почему-то не сделала попытки
найти его либо как-то еще выйти в реальную жизнь.
(Интернета тогда не было, по крайней мере, у меня.)
Смерть моего деда почти совпала с концом периода
призывающей благодати. Я начала остывать, меньше
молиться и читать, меньше чувствовать. Я знала из книг,
что подобное бесчувствие неизбежно в духовной жизни, и
что я должна бороться, чтобы удержать то, что мне было
дано, но у меня это не получалось.
В мои заключительные годы в институте я начала
сотрудничать с крупным государственным издательством.
Оно было отличным барометром меняющихся настроений в
стране. В начале моей работы там почти каждый мой проект
принимался с энтузиазмом; позже начались сложности.
Казалось, редакторы были способны видеть следы
"космополитизма" и "недостатка любви к Родине" чуть ли
ни в каждой моей иллюстрации и даже в шрифтовых
композициях. Воздух в России опять начал загустевать.
Примерно в то время произошел мой короткий, но страшный
срыв в оккультизм. Я не могу объяснить его иначе, чем
моим невежеством и духовной деградацией, вплоть до
состояния полного окаменения. Опомнилась я почти сразу и
бросилась на исповедь; позже мне пришлось иметь дело с
тяжелыми последствиями моих экспериментов (последнего
срыва и тех занятий, о которых я писала выше).
Вскоре после окончания института я уехала в Австралию,
насовсем – зная, что надо ехать, но не имея ни малейшего
представления о том, что будет со мной дальше.
далее
к оглавлению
|