Внутри Церкви
Те два или
три года были, вероятно, счастливейшими; вера нисколько
не отделяла меня от окружающего, но трансформировала
его. Конфликтов и сложностей не было; я даже умудрилась
получить разрешение делать макет православного журнала в
качестве курсовой, вместо предложенных нам "Котлов и
турбин" и чего-то еще в этом роде. Исповедовавший меня
иеромонах посоветовал мне начать писать миниатюрные
иконы. (Я начала изучать иконописание по книге "Труд
иконописца" монахини Иулиании (Соколовой), купив ее
совершенно случайно – никто не советовал мне, где и как
учиться.) Единственными людьми, страдавшими в пору моего
неофитства, были члены моей семьи: я непрестанно
проповедовала им, требуя, чтобы они немедленно шли в
храм и исповедовались. После одной такой, особенно
страстной, проповеди, мой брат сказал мне, иронически
улыбаясь "А ты знаешь, кто такой твой Алексий II? –
такой же как и я, КГБэшник." Я подумала, что он нарочно
несет чушь, чтобы меня уколоть.
Моя мать, все еще опасавшаяся, что я стану монахиней,
была со мной в мою первую Пасху, в монастыре, где я
обычно исповедовалась. Когда, вечером Великой Субботы,
мы приехали туда, мы увидели, что монастырь окружен
очень недружелюбными казаками, перекрывшими ворота.
Казаки выругались на нас, и даже замахали своими
нагайками, выкрикнув, что только те, у кого были
VIP-пропуска, могли пройти внутрь. Мама не сдалась: она
заявила им, что у меня в монастыре духовник, и попросила
их его позвать. Я стояла перед казаками как идиотка, не
в состоянии понять, почему для того, чтобы участвовать в
пасхальной службе, нужен VIP-пропуск. Я попыталась
донести до них мои мысли (примерно в том же стиле, что и
моя речь перед солдатами на танках), но это не помогло.
Ситуация выглядела безнадежной, но один из казаков
внезапно произнес "Проходи, сестра, только быстрее."
Монастырь был "официальным" (являлся "духовным и
административным центром Патриархии" – цитирую по
Википедии), поэтому казаки и VIP-пропуска. Тогда я этого
не знала, мои мысли занимали только исповедь и
причастие. Пасхальная служба быстро заставила меня
позабыть о нагайках и пропусках. Мой первый и
последующие опыты присутствия Бога в Церкви были таковы,
что многие неприятные случаи, от "сварливых бабок" до
гораздо более серьезных, никогда не оттолкнули меня от
Церкви. Может быть, благодать делала меня
нечувствительной к ним.
далее
к оглавлению
|