Пограничная страна
 

Памяти Александра Долматова

"Я прошу прощения за грубость, но это просто подонки какие-то....как жить дальше в этом "государстве"?"

"Они сами не уважают ни закон, ни детей, ни бедных родителей, которые уже полюбили этих несчастных, больных и никому ненужных кроме них крох. Поэтому да, мерзавцы. Такую мерзость (с детьми) не перешибешь ничем. Да и законов-то нет, выходит. Ни Бога, ни закона. Все можно. Было уже так."

"Когда же этих тварей постигнет расплата уже??? Я, может, наивна до безумия, но добро же должно в конечном итоге победить зло? ну так же не бывает, чтобы уроды глумились над детьми всячески, а им ничего за это не было. Блин. Суки."

"Черная месса в федеральном масштабе. Ритуальное жертвоприношение"

"Я уже иначе всё происходящее объяснить не могу. Но система на самом деле пожирает детей."

Эти реплики, навскидку взятые из открытых публике Живых Журналов – реакция сообщества на очередное событие в общественно-политической жизни России, принятие так называемого "Иродова закона", запрещающего гражданам США усыновлять российских сирот. Различные по выбору слов и накалу эмоций, они звучат в унисон. Их объединяет попытка выразить потрясение авторов перед чем-то  запредельным, инфернальным, перед чем рассудок замолкает, получив нокаут. Если обычные преступления: разграбление страны, заключение в тюрьму заведомо невиновных, принудительное "лечение" психотропными препаратами, убийства политических противников укладываются в человеческую – пусть и криминальную, но все же, логику, в случае с "Иродовым законом" и сходными с ним по духу явлениями[1] логика бессильна. Любому нравственно здоровому человеку ясно, что использование детей, и не просто детей, а сирот, и не просто сирот, а неизлечимо больных, имеющих возможность выжить и нормально жить только за пределами России – т.е., самых беззащитных граждан – в качестве инструмента политических манипуляций, является однозначно запрещенным, дьявольским действием. Такое делать нельзя –  так почему "они"  это делают?

Я не случайно начала статью с "Иродова закона", т.к. в нем, на мой взгляд, и заключается ответ на вопрос "почему система пожирает детей?": система пожирает детей потому, что система пожирает детей. Именно этот, по внешности абсурдный ответ, исчерпывающе выражает тезис данной статьи: Россия страдает расстройством личности, принадлежащим к группе В, ocи II[2], как их определяет DSM IV[3], и ответы на вопросы "почему" и "как" необходимо искать в клинической психологии.

Попытка применить к государству диагностический инструмент, обычно используемый для диагностики отдельно взятого индивидуума, может показаться, по меньшей мере, странной. Пусть это будет научным экспериментом, исходящим из двух посылов. Первый был сформулирован еще Платоном: "государства таковы, каковы люди; они вырастают из человеческих характеров"[4]. Второй является моим наблюдением: расстройства личности группы В, по сравнению с другими расстройствами, исключительно социальны, т.е., им необходим социум для того, чтобы полноценно проявиться. Допустимо сказать, что они питаются окружающими/ социумом, как в переносном, так и в буквальном смысле этого слова. Я вернусь к этой теме позже.

Задачей моего эксперимента является выявление в российском обществе черт, присущих психическим расстройствам группы В. Для этого необходимо четко определить, что они из себя представляют: их симптомы, происхождение, развитие, и их влияние на общество. Последний пункт – взаимоотношения носителя расстройства личности и общества (от "мини-общества" –  семьи до более крупных), в особенности, их динамика и последствия для обеих сторон, являются главным фокусом данной работы. Установленная клиническая картина будет применена к отдельно взятой стране.
 

Растройства личности группы В: четыре лица одного явления

 В данную группу входят четыре расстройства личности: гистрионическое, пограничное, нарциссическое, и антисоциальное. Первое и последнее расстройства в этом ряду являются своего рода ограничителями спектра, от относительно безобидного к тяжлейшей патологии.

Гистрионик – требующий исключительного внимания к себе импульсивный эксцентрик, ведущий себя театрально; его эмоции и действия отличаются преувеличенностью. Антисоциал, иначе называемый психопатом – жаждущий абсолютной власти садист, начисто лишенный эмпатии и каких-либо понятий о добре и зле; именно этот тип распространен среди особо опасных преступников-рецидивистов и лиц, облеченных практически неограниченной, по сравнению с обычными гражданами, властью: крупных политиков, бизнесменов, бюрократов, и пр.. Нарциссист так же жаждет внимания, как и гистрионик, но добивается его более изощренными методами многошаговых манипуляций; как психопат, он лишен эмпатии[5], но имеет абстрактное представление о морали. Пограничник, самый несчастный из четырех, такой же манипулятор, как и нарциссист, но, в отличие от него, он испытывает постоянную боль от сознания собственной неполноценности; свою ярость, в отличие от психопата, он, в основном, обращает не на других, а на себя.  

В силу их экстремальности, гистрионик ("нормальный" или "почти нормальный" в этой шкале) и психопат (запредельно ненормальный) мной здесь не рассматриваются. Впрочем, исключение этих двух расстройств из эксперимента никоим образом его не обеднит, т.к. их важнейшие симптомы являются общими для всех четырех, так же как и патологические модели взоимодействия больного индивида с обществом.

Остаются пограничник и нарциссист. Кто такой нарциссист, пусть в бытовой интерпретации, известно большинству: человек, искренне уверенный в том, что он –  лучший из людей, и что мир обязан вращаться вокруг него. Уверенность в собственной исключительности определяет основные черты личности нарциссиста: полностью поглощенный самим собой, он не способен к настоящему сопереживанию; будучи уверенным в своей исключительности, он ожидает от окружающих непрерывного восхищения, граничащего с поклонением. (Замечу в скобках, что в мире нарциссиста, как правило, нет места Богу, особенно Богу личному, т.к. это место уже занято им самим.)  

Уже в самом начале наброска портрета нарциссиста становится ясным, что выполнить его не представляется возможным без привлечения других – тех, с кем нарциссист взаимодействует, чтобы получить необходимое ему отражение,  т.е., социума. Чтобы избежать голословных утверждений, я процитирую DSM IV[6]:

Всеобъемлющая картина грандиозности, начавшаяся с 18-20 лет индивидуума и проявляющаяся в различных контекстах, как они обозначены ниже (должны присутсвовать пять или более признаков): 
1) ощущает себя грандиозным/ самым важным (т.е., обладающим исключительными правами, талантами, достижениями, связями и т.п., и требует от других признания его исключительности без предоставления каких-либо фактов/ доказательств своих заслуг)
2) поглощен фантазиями о безграничном успехе, власти, гениальности, красоте, эротической привлекательности, или идеальной любви; 
3) уверен в том, что он "уникальный", особенный, и может быть понят/ должен иметь дело только с такими же “особенными” или имеющими высокий статус людьми или организациями;
4) требует преувеличнного восхищения и внимания;
5) чувствует себя избранным, т.е., ожидает особого отношения/ автоматического и полного подчинения себе, своим желаниям;
6) "эксплуататор" в личных отношениях, т.е., использует других для достижения своих целей;
7) имеет дефицит сопереживания: не желает/ не способен понимать чувства, нужды, и выбор других;
8) часто завидует другим или уверен в том, что другие завидуют ему или ей; 
9) высокомерное/ наглое отношение к другим; малейшее противоречие и отказ удовлетворить его требования вызывают бесконтрольную ярость.

Приведенный перечень чрезвычайно соблазнителен для тех, кто любит диагностировать себя и ближних, выискивая отдельные симптомы. Он не дает цельного представления о нарциссисте, точно также, как детальное описание отдельных форм тела – ушной раковины, носа, или ступни не дают общего, легко узнаваемого силуэта человека. В диагностическом перечне не столько отсутствует, сколько не бросается в глаза важное связующее: восемь из девяти черт нарциссиста требуют активного участия социума, и не просто участия, а только такой реакции и только такого отношения, которое нарциссист требует. Следовательно, нарциссическое расстройство личности невозможно распознать и понять вне социального контекста. 

Этот вывод относится и к пограничному расстройству. Если набросать портрет нарциссиста не представляется затруднительным, то описать пограничника крайне сложно – границы симптомов размыты. В данном случае название расстройства, хотя и не сообщает ничего конкретного, подходит по сути: "пограничное, т.е. то, что не относится к тому, что ясно определено, находящееся на границе с другими расстройствами". Я представляю себе его как некий вязкий туман или желе, в котором плавают остальные, более конкретные психические расстройства. DSM IV говорит о нем  следующее:

Всеобъемлющая картина нестабильности личных отношений и представлений о самом себе; аффекты и ярко выраженная импульсивность, начавшаяся с 18-20 лет индивидуума и проявляющиеся в различных контекстах, как они обозначены ниже (должны присутствовать пять или более признаков):
1) неистовые попытки избежать реальной или воображаемой угрозы быть покинутым;
2) устойчивая схема нестабильных и крайне бурных личных отношений, характеризуемых черно-белыми проявлениями чувств: перемежющиеся идеализация предмета и его резкое обесценивание;
3) постоянное нестабильное представление о самом себе, неуверенность в том, кто он;
4) импульсивность в, по меньшей мере, двух чреватых опасными последствиями областях (бесконтрольная трата денег, беспорядочный секс, наркотики, рискованное вождение, обжорство);
5) постоянно повторяющееся суицидное поведение: публичные картинные попытки суицида, угрозы суицида, либо нанесение себе увечий;
6) нестабильность психики вплоть до аффекта из-за повышенной реактивности настроения (например, интенсивная эйфория, раздражительность, депрессия,  беспокойство, длящиеся несколько часов);
7) хроническое ощущение внутренней пустоты;
8) неадекватный, интенсивный гнев, сложности с контролем гнева (частые взрывы ярости, постоянная ярость, использование физической силы в качестве выражения гнева и раздражения);
9) скоротечные, связанные со стрессом параноидальные идеи либо диссоциация, квазипсихоз[7].

Этот список гораздо более драматичен, чем список симптомов нарциссического расстройства личности, но он дает еще меньше ключей к пониманию сущности расстройства. Однако, и здесь прослеживается острая нужда в социуме, вплоть до неспособности оставаться одному даже на короткое время. В этот список не включены очень важные, на мой взгляд, аспекты расстройства, такие, как выдающаяся в своей изобретательности манипуляция другими, отсутсвие понимания границ личности, и пр..

Чтобы закончить с линией доказательства исключительной социальности расстройств группы В, в качестве контраста приведу пример из того же DSM IV – симптомы "большой" (т.е., угрожающей здоровью и жизни индивидуума) депрессии.

Пять или более симптомов должны быть представлены в течение двухнедельного периода:
1) депрессивное настроение почти целый день, почти все дни;
2) явно выраженное уменьшение интереса к/ получения удовольствия от раньше приносившей удовольствие деятельности, почти целый день, почти все дни;
3) заметная потеря веса без диеты или прибавка в весе (более 5% от общего веса в месяц), или же уменьшение/ увеличение аппетита почти каждый день;
4) бессонница или чрезмерный сон почти каждый день;
5) психомоторная активность либо апатия;
6) необычная усталость, потеря энергии почти каждый день;
7) ощущение своей никчемности; чрезмерное, до абсурда, чувство вины (иногда до бредового уровня);
8) ухудшение способности к концентрации, трудности с принятием решений почти каждый день;
9) частые мысли о смерти (не страх смерти), частые мысли о самоубийстве без конкретного плана, либо попытка самоубийства, либо имеется план покончить с собой.
Симптомы должны быть достаточными для того, чтобы значительно мешать жизни и занятиям идивидуума.

Ни один из этих симптомов не указывает на особую нужду больного во взаимодействии с другими людьми. Человеку, страдающему депрессией, не нужна манипуляция окружающими либо их унижение, чтобы существовать полноценно. Его психическая энергия обращена вовнутрь, в отличие от психической энергии страдающих рассмотренными выше расстройствами личности. Это выражается даже в языке тела: типичное положение человека в состоянии депрессии – свернувшийся под одеялом калачиком, лицом к стене. Нарциссист же или пограничник всегда обращены лицом к публике, реальной или воображаемой, даже когда они находятся одни.

Нарциссист и социум

Семья, как известно –  ячейка общества. Началом проявления расстройств личности считается период ранней взрослости, но это означает только, что с этого возраста они становятся ярко заметными, неподобающими. Расстройства личности группы В начинают формироваться с младенчества. В своем развитии каждый человек проходит стадию нарциссиста в раннем детстве, затем, в юности (с ее черно-белым максимализмом и драмами) – пограничника. Для младенца быть нарциссистом совершенно естественно: его мирок ограничен колыбелью, матерью, и несколькими близкими родственниками, старающимися предупредить любое его желание. Окружающих он воспринимает только как приложение к себе; границы между ним и другими размыты. Если он растет в нормальной семье, его мать и окружающие помогут ему выстроить более реалистическую картину мира и интегрировать в него других людей не как "приложения" или "слуг", а как равноценных и равноправных личностей, чьи желания и нужды так же важны, как и его собственные. Если же его мать[8] не адекватна (как правило, вследствие собственной травмы, чаще пережитой в раннем детстве) и использует ребенка только для удовлетворения собственных эмоциональных нужд, она станет поощрять его нарциссические тенденции и тем самым не позволит ему отделиться от нее. Эмоционально такой сын полностью зависим от матери, т.к. она является источником его нарциссической иллюзии. Его "Я", т.е. стержень личности, останется на младенческом уровне развития.

Нарциссист вырос; теперь его круг общения не ограничивается только семейным. По наружности этот молодой человек кажется предельно уверенным в себе, самодовольным, непробиваемым, и часто весьма преуспевающим. Себе он кажется лучшим из людей, но периодически, в кризисные моменты, он ощущает себя подделкой. Он никогда не пытается обдумать это мимолетное чувство, но под его внешней самоудовлетворенностью перекатываются волны страха собственной неадекватности. Интуиция его не обманывет – успешный, могущественный бизнесмен действительно не существует, а существует младенец, каким-то чудом оказавшийся за столом президента корпорации.

Возникает законный вопрос: каким образом подделка умудряется быть успешным профессионалом? Это возможно за счет фальшивого "Я", сформировавшегося в качестве замены настоящего[9], остановленного в развитии. Фальшивое "Я" – это "исполняющий обязанности" аппарат, эффективный в любых сферах, кроме личностной. Аппарат неспособен к эмпатии, дружбе, настоящей любви. Страшную правду о себе нарциссист знает на бессознательном уровне, и эта правда настолько невыносима, что от нее необходимо защититься любой ценой. Именно этой цели служат те, кого нарциссист выбирает в качестве друзей или романтических партнеров: они призваны отражать придуманный им грандиозный имидж, как когда-то его мать. Отсутствие отражений означает смерть самого нарциссиста. Понимание нарциссического расстройства как паралича настоящего "Я" и замены его фальшивым дает ключ к характеру взаимодействия нарциссиста и социума. Его единственным критерием выбора друзей и партнеров является их способность отражать его славу/ добавлять нечто большее к его славе – отсюда предпочтение им "высокостоящих" и известных, быстрая смена друзей и любовников и выбрасывание их на помойку за ненадобностью без малейших угрызений совести (совершенно естественно, что об эмпатии с безличными "зеркалами" не может быть и речи). Необходимость постоянно убеждать других в своих сверхчеловеческих качествах порождает хроническую ложь и привычную манипуляцию. Любое противоречие ему и противодействие его волe угрожают его имиджу бога и потому провоцируют немедленный взрыв бесконтрольной ярости и злобы. В уме нарциссиста вежливое несогласие оппонента превращается в "плевать я на тебя хотел, ты - ублюдок" или "ты - никто".

Таким образом, нарциссист воспринимает общество только как средство постоянного подпитывания своего фантастического имиджа – точно так же, как и его мать воспринимала его самого только как средство удовлетворения своих нужд. Обзаведясь семьей, нарциссист и к своим детям относится согласно этой патологической модели, ибо иной он не знает. Патология психики передается из поколения в поколение, подобно мифическому родовому проклятию.

Нарциссист живет в выдуманном мире с выдуманным самим собой. Он также далек от реальности, как и шизофреник, воображающий себя Наполеоном, но гораздо лучше адаптирован к рутинной жизни. Кажущийся самодостаточным, он предельно зависим от окружающих, которые дают ему ощущение реальности его собственного существования. Мир пограничника так же фальшив и абсурден, но гораздо более хаотичен.

Пограничник и социум

Пограничное расстройство, как и нарциссическое, формируется в раннем возрасте. Как правило, оно начинается с тяжелой психической травмы – насилия различных видов, потери одного или обоих родителей, и развивается как адаптация к окружению, неадекватному эмоциональным нуждам ребенка. Как и в случае с нарциссистом, мать пограничника пережила психическую травму и поэтому неадекватна: она не способна дать ребенку по-настоящему альтруистичную любовь. Ее отношение к нему полностью определяется его способностью удовлетворять ее требованиям: если ребенок, скажем, получил хорошую оценку, то он – "гений и самый лучший" и "мамин", если он испачкал платье, то он – отвратительный монстр, достойный самого жестокого наказания, или же просто "не ее ребенок" и перестает для нее существовать. Восприятие матерью своего ребенка не обязательно подчиняется явным причинно-следственным связям, оно может быть следствием ее внутренних психических процессов, которое то или иное действие ребенка провоцирует (например, "Убоище, ты всегда ставишь тарелки в сушке неправильно, точно как твой гнусный отец!"). Крайне важным фактором для развития пограничного расстройства является непредсказуемость поведения родителя: в любой момент обожающая ребенка мать может превратиться в страшную ведьму, которая приносит боль и может – в представлении ребенка – даже уничтожить его.

Ребенок находится в вечно-настороженном, тревожном состоянии, сканируя окружение на предмет возможной опасности. Его ум не в состоянии связать "абсолютно хорошую" мать с "абсолютно плохой", и он прибегает к расщеплению: его мать абсолютно хороша, и все "плохие и страшные" ее качества либо на самом деле не ее, а его (“он так дурен, что заслужил дурное”). В случае зашкаливания количества плохого во время физических или эмоциональных истязаний ребенок вырабатывает способность к так называемым диссоциации и деперсонализации, т.е., отделяет себя от происходящего и видит себя и мир отстраненно – то, что происходит, происходит как бы не с ним. Отличительной чертой подобных состояний является притупление, вплоть до полного отключения, эмоций и чувства боли. Как правило, эти  эпизоды сопровождаются амнезией, вследствие чего образ "абсолютно хорошей матери" остается неприкосновенным. Расплатой за намеренную фрагментацию психики является фрагментарная, нестабильная картина мира и самого себя в нем. Приступы ярости матери, игнорирование ею ребенка (так называемое "наказание молчанием"), и ее угрозы бросить его приводят к развитию патологического страха и еще больше дробят и без того дробный мир. Так закладывается основа пограничного расстройства личности: расщепление мира на черное и белое, неуверенность ни в чем, в том числе и в самом себе, и парализующий страх быть покинутым. "Я" пограничника, также как и "Я" нарциссиста, остановлено в развитии необходимостью применяться к ненормальным условиям. В случае пограничника, однако, от "Я" требуется не просто слияние с матерью, а вечный танец "полное слияние - экстремальное отделение", вплоть до не существования "Я". Фигурально выражаясь, ребенок переживает бесконечную серию маленьких смертей, когда мать его не замечает либо истязает, и маленьких воскресений, когда он воспринимается матерью как "абсолютно хороший". Счастливая стадия соединения с матерью, однако, всегда сопровождается страхом быть ею поглощенным, а также страхом ее превращения в ее противоположность. Ни одна психика не может выдержать подобной постоянной агонии; со временем в сознании остаются только отдельные моменты предельной эйфории и предельной боли, остальное тoнет в тумане, и собственная жизнь пограничника, раздробленая на отдельные части и лишенная связи, воспринимается им как бессмысслица.

В своем отношении с окружающими выросший пограничник повторяет модель отношений со своей матерью. Как и маленький ребенок, он искренне верит, что не выживет без постоянного присутствия другого или других и ради того, чтобы не остаться одному, он готов на любые манипуляции, вплоть до шантажа и попыток суицида. Он предельно идеализирует объект привязанности; в случае неизбежного разочарования он видит не просто не замеченные ранее недостатки, но тотально отвратительную фигуру, абсолютного злодея. Подавленная злоба на мать вырывается наружу и обращается на "безопасный объект" со всей силой годами копившегося чувства, проявить которое в детстве было смертельно опасно. Пособия по психиатрии используют специальный термин "пограничная ярость" – настолько исключительна она по своей интенсивности и диспропорциональности раздражителю. Пограничник способен взорваться дикой яростью когда угодно – точно также, как когда-то его мать, и его ярость прекращаестся так же внезапно, как ее. Отношения пограничника с другими представляют собой безумные качки маятника между любовью и ненавистью, не случайно извеcтная книга, посвященная этому растройству, так и называется "Я тебя ненавижу – не покидай меня".

Пограничник является палачом и жертвой в одно и то же время. Его ярость обращена не столько на других, сколько на самого себя, но участь других, естественно, это не облегчает. Нелогичный механизм безудержного гнева пограничника представляет собой сложное сочетание аккумулировавшейся годами злобы на мать с отвращением к самому себе, и он заслуживает того, чтобы остановиться на нем подробнее. С одной стороны, в детстве пограничник интегрировал "абсолютно дурную мать" в себя, поэтому его гнев на мать неизбежно обращается на самого себя. С другой, мать постоянно "покидала" его – значит, он "самый мерзкий из людей", дурен и достоин ненависти; в душе пограничника живет отвращение к самому себе, которое внезапно и резко проявляется сильнейшей болью существования в случае мнимой или настоящей угрозы быть брошенным. Когда боль делается невыносимой, он прибегает к деперсонализации и полупсихозу, а также наносит себе телесные повреждения (порезы, ожоги, и пр.). Членовредительство является выражением крайней степени отвращения к самому себе, наказанием себя, а также способом трансформации душевной боли в физическую. По моему мнению, эта боль также является хоть какой-то определенностью в его мире, а также выходом из деперсонализации и квазипсихоза. Пограничник не имеет развитого "Я", отсюда и ощущение внутренней пустоты и тумана, и физическая боль в какой-то степени компенсирует пустоту. Кровавая рана, зияющая в пустоте, может служить символом данного расстройства. Эта пустота не может быть заполнена ничем и никем, т.к. она является следствием самого глобального и раннего предательства доверия, которое человек может испытать в жизни: предательство матерью абсолютного доверия ребенка. Любой маленький ребенок a priori считает своих родителей и отношения в семье эталоном нормальности и, даже разочаровавшись в них, бессознательно повторяет их в своей личной жизни. Именно этим объясняется тенденция пограничников тяготеть к тем, кто в личных отношениях действует в рамках той же схемы, что и его мать/ семья. Детская патология, таким образом, закрепляется бесконечно повторяющимися жизненными драмами.

В профессиональной сфере такой человек часто бывает эффективным и даже успешным, особенно если его работа предoставляет ему четко структурированную систему, как армия и ей подобное окружение. Часто сослуживцы не имеют представления о хаосе, в котором пограничник живет вне офиса: как и нарциссист, он великолепно умеет носить маску или маски. Вне работы его жизнь состоит из бесконечных попыток получить того, кто может заботититься о нем и заполнить его внутренную пустоту, установления тотального контроля над этим человеком (с помощью эмоционального терроризма, манипуляций, угроз), неизбежных потерь, и мести (разнящейся от эмоционального давления до судебных процессов и попыток физического насилия). Дети пограничника не являются исключением из этого правила: им отведена роль средства для удовлетворения нужд родителя, который использует их в качестве объекта своей фрустрации (страха быть покинутым, пустоты, ярости, отвращения, вытеснения своих дурных качеств и проекции их на ребенка).  Живя в эмоциональном аду отсутствия альтруистической любви, они неизбежно вырастают с поврежденными либо не активизировавшимися "Я" и повторяют цикл "семейного проклятия".

Возможно, читатель заметил, что описанию пограчника в этой статье отведено в два раза больше текста, чем описанию нарциссита. В силу своей многоликости пограничник гораздо сложнее поддается описанию и определению. Даже сейчас, закончив достаточно детальный, намеренно спиралевидный рассказ о его развитии, я не уверена в том, что обрисовала его достаточно полно; вероятно, так проиходит потому, что, по моему убеждению, невозможно определить пограничника только по симптомам и очень сложно – только лишь по описанию характера и развития расстройства. Симптомы, на самом деле, имеют отдаленное отношение к инстинктивному чувству, которое вызывает пограничник у условно-нормального человека: помутнение сознания, двоение восприятия, предчувствие хаоса и непреодолимое желание бежать – распознавание странной неадекватности под маской очаровательности в собеседнике, настолько тонкой, что даже как-то стыдно думать о ней.

Пример семейной пары в ресторане.

Она (пододвигая Ему блюдо с оставшимся лососем): Я наелась, хочешь съесть и это?

Он: Ты уверена? Спасибо. (наполовину доев) Ты уверена, что не хочешь?

Она: Уверена, ешь-ешь.

Он съедает все и переходит к десерту. Она медленно наливается обидой и слезами.

Он: Что такое?

Она: Я не могу поверить, что ты съел всего лосося и не поделился со мной!

Он: Но ведь ты сама предложила...

Она: Неважно; любящий мужчина так бы не поступил.

Здесь мы имеем дело с замещением реальности и изощренным (но при этом инстинктивным) эмоциональным манипулированием. Его собственная нормальная реальность, сформированная прямым пониманием Ее фразы "дорогой, скушай рыбку" замещается Ее реальностью. Ее слезы и отчаяние сильнее слов убеждают Его в том, что он плохой. Фраза "любящий мужчина так бы не поступил" еще добавляет чувства вины, возводя частный случай в ранг правила и универсального обобщения (черно-белое мышление). Интересно здесь то, что в момент произнесения обвинения Она искренне верит в то, что Он не любит ее – и не только Он, но и никто, и это еще добавляет драмы и убедительности. Любящему человеку в подобной ситуации трудно сохранять логическую нить, особенно, если к абсурду ситуации примешаны сильные эмоции. Как бы Он не поступил, с ним навсегда останется сомнение в собственной правоте ("если она так плачет, я дейтвительно сделал что-то ужасное", и т.п.).

Необходимо отметить здесь несколько важных моментов. Первый – для манипуляции использовано чувство вины. Глобальный вывод "ты меня не любишь" бьет в душу и перекрывает абсурдность Ее поведения, создавая нечто вроде дымовой завесы. Контуры предметов начинают двоиться, и появляется смутное ощущение ловушки. В психологии эта ситуация известна под термином double bind. Его суть состоит в том, что, что бы человек не сделал, он всегда останется в проигрыше. Так, если Он совестлив и ответственен, он признает свою несуществующую вину и останется с Ней, все более теряя чувство реальности и себя. Если Он не таков, то он уйдет, тем самым подтвердив ее тезис посыл Ее "Он меня не любит" = "меня никто не любит".

Я намеренно привела пример, который большинство, скорее всего, сочтет не стоящим внимания. Однако, этот пример небольшой манипуляции не так безобиден, как может показаться, именно в силу его малости: его легко пропустить, и именно поэтому подобные "невинные игры" подменяют реальность иллюзией наиболее эффективно. Объект воздействия постепенно и незаметно теряет чувство границ своей личности, уверенности в своих оценках, реальности как таковой, и становится зависимым от того, кто создает для него новую реальность. Пытаясь противостоять хаосу внутреннего мира пограничника, "Я" его партнера, подточенное постоянными сомненинями в себе и окружающем мире, в конце концов полностью погружается в чужой хаос. Теперь уже нет границ между ним и другим, и его жизнь всецело подчиняется размаху маятника "люблю – ненавижу" и постоянно гложущему его чувству вины.
 

Пограничная и нарциссическая динамика: ее эффект на социум

Подведем предварительные итоги. Оба расстройства личности, нарциссическое и пограничное, появляются и развиваются под влиянием первичного социума: семьи. Неадекватность тех, кому поручена основная забота о младенце (в особенности матери) а также тяжелая повторяющаяся психическая травма (потеря родителя/ родителей, изнасилование, эмоциональное либо физическое насилие[10]), значительно повышают риск появления расстройства личности. Таким образом, пограничное и нарциссисческое расстройства личности можно понимать как следствие патологии первичной и самой главной привязанности, отношениий с матерью (реже с отцом), которая, в свою очередь, приводит к нарушению развития "Я". В основе обоих расстройств лежит фундаментальное предательство теми, кто заботился о ребенке в ранние годы его  жизни, его абсолютного доверия и любви.

Оба расстройства проявляются вовне в ненормальной зависимости от других людей, отношению к ним как к сырью для удовлетворения своих нужд, частичном или полном отсутсвии эмпатии, манипуляции, и стремлении навязать им  свое восприятие мира как единственно верное. Носители этих расстройств часто являются прекрасными профессионалами, поэтому неправомерно рассматривать их как "паразитов общества". Их паразитирование избирательно.
Оба расстройства передаются из поколения в поколение согласно принципу "родитель кушает ребенка потому, что его/ее собственный родитель кушал/а его/ее самого/саму".
Оба расстройства отчаянно нуждаются в социуме, чтобы проявиться и развиться; обоих отличает экспансия. Нейтралитет невозможен: окружающие должны либо полностью подчиниться, либо устраниться. Близкое/ длительное общение с носителями этих расстройств незаметно расшатывает психику, меняет картину мира на абсурдную, и оставляет глубокие шрамы.
Оба представителя расстройcтв часто воспринимаются другими и ими самими как подделка. Их поведение часто гротескно, абсурдно, и фарсово, особенно во время стресса.

Как видно из этого обобщения, нарциссическое и пограничное расстройство личности практически идентичны в своих социальных проявлениях. Не случайно методы психотерапии, используемые для этих расстройств, разнятся лишь в деталях. Чтобы избежать вульгарного заочного диагностирования отдельных личностей, в дальнейшем я буду использовать слова "спектр" и "схема" применительно к чертам, типичным для этих расстройств. Как было отмечено выше, ненормальность и нормальность –  понятия относительные, и абсолютно все психически здоровые люди имеют те или иные черты различных расстройств. Ненормальность создается их количеством и аберрацией. Далее речь пойдет о тенденциях, o погранично-нарциссическом спектре: отдельных граждан, социумов, и страны в целом.

Пограничная страна

История болезни Р.

Р., 1917 года рождения, родилась во время войны. Ее ранние годы прошли в атмосфере хаоса и ужасов красного террора. Ее отец, убежденный верующий, без вести пропал где-то на улицах, возможно, пострадав за свои убеждения. Мать Р., из-за горя и забот о двух младших сыновьях-близнецах, не обращала на Р. никакого внимания. В середине 20-х годов ее мать вышла замуж за преуспевающего человека со связями, и жизнь семьи стала более сытной и стабильной. В 1938 г., однако, отчим был арестован как "враг народа" и вскоре расстрелян. Несколько позже была арестована и мать, отправлена в лагерь и там умерла, о чем ее дочь узнала много лет спустя.
Р. тем временем, вышла замуж. Беременность проходила тяжело; когда сын появился на свет, мать не знала, как с ним обращаться и не могла понять его нужды. Она кормила его и заботилась о том, чтобы он был в тепле, но на руки брать избегала и относилась к нему без эмоций.
В войну 1941-45 гг. Р. потеряла одного из своих братьев. Оставшийся в живых не был ей близок. Ее сыну в настоящее время 35 лет, он разведен и большую часть времени проводит с матерью.

История болезни P. - России (СССР) обнаруживает многие черты пограничного спектра и приложима как к стране в целом, так и к отдельным ее гражданам. Сложно отрицать то, что наша страна, прошла через чудовищные испытания террором, голодом, войнами, и репрессиями, которые вполне могут быть квалифицированы как травмы раннего возраста. В переводе с языка отвлеченных понятий на более конкретный, на всем протяжении истории СССР, значительная доля его населения  становилась жертвой тяжелых психических травм.

Пограничное расстройство личности не явлается прерогативой России; согласно статистике, им страдают около 5% населения земного шара. Тогда почему я имею смелость утверждать, что Россия является "пограничной страной"? Мой вывод я делаю не только и не столько из отдельно взятых историй людей, сколько из распространенной модели их взаимоотношений между собой, начиная с семьи и заканчивая отношениями с государством и государства – с ними.

Как было установлено выше, в основе развития пограничного и нарциссического спектра лежит предательство номер один – предательство матери/ родителей доверия своего ребенка. Мне представляется допустимым интерпретировать чувства значительной части населения СССР в поздние послереволюционные годы именно в этом ключе, когда разница между обещанным равноправием и реалиями жизни начала делаться все более заметной. Ситуация ухудшалась атмосферой неуверенности в завтрашнем дне и страхом оказаться "не тем, кем надо" – слишком зажиточным, слишком аполитичным, не пролетарием, верующим, и т.п. Для тех, кто сформировался как личность до революции 1917 г., внезапная смена режима была особенно травматичной.

Время до- и послевоенных сталинских репрессий может служить наиболее ярким, вплоть до карикатурности, примером пограничной схемы. Границы между людьми, частным и общественным были насильственно стерты: человек в коммуналке не имел личного пространства. Идеология абсолютного приоритета общественного над частным подводила идеологическую базу под каждодневную жизнь и еще более обесценивала личность. Аппарат управления имел много общего с неадекватной матерью: его действия было невозможно предугадать либо просчитать логикой, он был всемогущественным, и наказание, заслуженное или нет, было неизбежным - отсюда атмосфера липкого, тяжелого, парализующего рассудок страха. Зависимость граждан от аппарата управления в то время была тотальной. Убеждение в собственной беспомощности и беззащитности усиленно укреплялось репрессиями и параноидальной идеей наличия всепроникающих внешних и внутренних врагов. Пропасть между официальной идеологией "все для блага граждан", "мы живем в самой свободной стране" и реальностью была настолько чудовищна, что у граждан не было иного выбора, кроме расщепления реальности (правительство абсолютно хорошо, "враги народа" абсолютно дурны) либо невыносимой жизни с полным сознанием абсурда, как в прозведениях Хармса. Существование под колпаком порождало естественную ярость, проявить которую было опасно, и она направлялась вовне, проявлаяясь в более безопасном виде бытовой агрессии.

Описанная выше картина является обобщенной схемой. Многое и многие в нее не вписываются, но эта схема была широко распространенной (чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к документам тех лет и мемуарам), по крайней мере, достаточно распространенной для того, чтобы запустить цепную реакцию отношений между людьми, постороенных по принципу пограничного и нарциссического спектра. Повторюсь, обычные 5% пограничников и 1% нарциссистов не делают погоды в обществе, но, когда их количество увеличивается в масштабе страны в силу объективных причин, а аппарат власти ведет себя согласно погранично-нарциссической схеме, поощряя патологическое поведение, происходит нечто наподобие психологической эпидемии. Постепенно общество приобретает узнаваемые клинические черты, которые передаются от поколения к поколанию, меняясь только по внешности. Вынужденное отсутствие границ в коммуналке продолжается и в отдельных квартирах, но теперь уже не сосед, а отец взрослого сына читает его письма, а его мать контролирует все в его жизни, от выбора фасона брюк до маршрута его свадебного путешествия. Такие семьи есть во всем мире, но в России отсуствие уважения к личности и к ее личному пространству многими понимается как проявление любви, а попытка сына уйти и научиться решать свою жизнь самому – "безобразным эгозимом".

Этот знакомый всем хрестоматийный премер из "малых драм семьи" является иллюстрацией того, как искажается понимание добра и зла под влиянием патологического окружения. Нормальная родительская любовь альтруистична и заботится о благе своего ребенка ради него самого; таким благом для него, его семьи, и общества в целом является его самостоятельность и независимость, но в примере выше он наказывается окружающими (определением "безобразный эгоист" – т.е., эмоциональным шантажом) именно за его естественное желание состояться как личность. Эгоистическое и извращенное желание родителей обладать детьми считается проявлением любви.

Подобное стремление поглотить собственных детей имеет исторические предпосылки. Сталинские репрессии и война 1941-45 гг. не только разрушили многие семьи, но и привели к хроническому отсутствию/ дефициту отцов. Поколения детей вырастали в семьях, где мать совмещала функции обоих родителей и была слишком озабочена работой и банальным выживанием, чтобы дать своим детям необходимые им теплоту и эмоции. Довольно распространенным в военное и послевоенние время является тип эмоционально крайне холодных и авторитарных матерей, которые присутствовали в жизни своих детей во многом только по внешности. Их хронически голодные эмоционально дети, вырастая и создавая семьи, бессознательно пытались найти в собственных детях абсолютную, т.е. родительскую, любовь, которую их матери не способны были им дать[11]. Совершенно очевидно, что это было невозможно, и обе стороны, играя несвойственные им роли, остаются глубоко несчастными. Так создается порочный круг, в котором поколения отчаянно стараются компенсировать собственными детьми дефицит недополученной в детстве любви. О нормальной альтруистической родительской любви в данном случае не приходится говорить, но именно этот вариант, в силу своей широкой распространенности, до наших дней многими считается приемлемым и даже нормальным. Происходит подмена нормального ненормальным, хорошего – дурным.

Точно такую же схему подмен, размытых границ личности, дихотомии "стремление к абсолютизации власти верхов – культивируемая беспомощность низов”, можно обнаружить в любой бюрократической организации, начиная от местного жилищного управления и заканчивая правительственными структурами. Опыт обращения среднестатистического гражданина в обычную организацию за нужной справкой (например, в жилищное управление) предоставляет готовый клинический материал: абсурдность правил, беспричинная грубость бюрократов, взаимное хамство, привычная беспомощность граждан, и некая безличность, словно в происходящем задействованы не люди, а марионетки. На привычные вопрошания "Ну почему они такие хамы?" и "Почему у нас все устроено не для людей?" легко ответить, если оценить ситуацию клинически. Бюрократы хамят потому, что:
– они не имеют представления о границах чужой личности;
– их не научили хотя бы минимально уважать другого человека вне зависимости от его положения в обществе и внешнего вида;
– сами они постоянно ожидают хамства и удара;
– они пусты внутри и потому питаются зависимостью других;
– потому, что они являются частью системы, для успешной работы в которой они должны быть именно такими.

Система абсурдна и направлена на унижение рядовых граждан потому, что униженными людьми, не знающими своих прав, а если и знающих, то знающих также на опыте, что они имеют права только на бумаге, легко управлять. Это объяснение звучит банально, но это не меняет правомерности вывода. Оригинальность в этом положении состоит в том, что российская система власти, как в прошлом, так и в настоящем, работает по погранично-нарциссической модели семьи. Эта модель очень эффективна для удержания власти в силу ее способности самовоспроизводиться и быстро распространяться – как было отмечено выше, расстройства погранично-нарциссического спектра в подходящих условиях подобны эпидемии, а также в силу ее неявности для большинства – она незаметно разъедает психику отдельных граждан и всего общества, подобно коррозии.

В начале этой главы было рассмотрено разительное сходство между сталинской моделью управления страной и погранично-нарциссической моделью семьи. За несколько десятков лет первоначальная примитивная и грубая модель видоизменилась и расплылась, но ее патологические черты вполне узнаваемы. Расмотрим их на примерах, взятых из реальной жизни[12].
 

Черно-белое мышление: расщепление

"Сегодня, когда люди, которых мы называем либералами, представляют собой главную угрозу существованию России, мы должны различать в их стане три категории лиц. Первая - продавшиеся нашим врагам платные агенты влияния, добровольные изменники Родины. Вторая – соблазнённые либеральными лозунгами, особенно критикой власти, горячие головы, не имеющие достаточно ума, чтобы правильно оценить происходящее. Это – либералы по глупости. Третья категория - либералы по самой своей природе, либералы от рождения, перевоспитать и вразумить которых невозможно. Только их, строго говоря, следует именовать либералами, обозначая этим термином тип сознания. Эта группа и составляет главную кафедру врагов России, на них они делают основную ставку."

Достаточно бегло просмотреть современные правительственные масс-медиа, чтобы заметить постоянно присутствующую в ней тему "врагов". Этой теме посвящены "документальные" фильмы "Провокаторы" и "Не верю", а также бесчисленные публичные выступления политиков, в том числе и представителей РПЦ МП. Врагами названы аморальный запад, мировой империализм, масоны, евреи, внутренняя оппозиция, троцкисты, эмигранты, коммунисты, "творческая интеллигенция", и прочие.

Без идеи врага, которая играет роль боксерской груши для выплеска накопившихся недовольства, страха, и агрессии, и без расщепления на черное и белое, общество погранично-нарциссического спектра не может сущестсвовать. Точно также и в семьях погранично-нарциссического спектра всегда присуствуют свои "враги" – как правило, те, кто пытается противостять системе либо решился ее покинуть. Обычна ситуация, когда дочь, отстаивающая свое право на самостоятельность либо прекратившая общение с матерью-пограничником или нарцисситской, объявляется ею монстром, и оставшиеся при матери дети также отказываются общаться с ней – при том, что до ее ухода их отношения были вполне нормальными. Здесь опять-таки действует закон черного и белого, или – или, полная идентификация себя с матерью, и бессознательная ярость из-за своей неспособности последовать примеру сестры и тоже уйти. Эта же динамика лежит в основе, казалось бы, совершенно неадекватных в своей агрессии комментариев сообщения о самоубийстве оппозиционера Александра Долматова:

"Обожрался грибов и повесился ? Не вынесла хомячья психика видЕний России без Путина -)
Голландия она такая ... Голландия -)"

"Недоумок этот ваш самоубийца, только психический больной человек пойдет на такое! Что-то неладно в стане оппарышей, сплошь психически неполноценные. Убийцы, воры, бандиты, педофилы и всякие педерасты заполонили ряды оппозиции, адекватных людей не осталось."

Абсолютно хороший – абсолютно плохой 

Авторитарные политические лидеры, устраивающие людей с черно-белым мышлением, в их глазах не просто хороши, но абсолютно хороши, идеальны - как архитепический идеальный родитель; довольно часто идеал наделяется чертами спасителя:

"Уму непостижимо, как ему удается не только противостоять, но и шаг за шагом осуществлять реальные действия по укреплению России, спасению ее от развала и раздела.
Насколько ему трудно, можно судить лишь только по тому, что Путин только сейчас, смог преодолеть вязавших его по рукам и ногам олигархов, западных засланцев во власти, всю огромную и мощнейшую разрушающую и растлевающую страну объединенную силу, и одолев, смог во весь голос заговорить о патриотизме, о нравственности и должном воспитании молодежи.
Господи, не оставь раба Твоего Владимира в его трудах во имя угодной Тебе России. Помоги ему, Господи."

После этой цитаты уже не так удивительна другая, также нашего современника:

"Сталин через 20, 30, 100 лет будет переосмыслен русскими историософами, богословами, мыслителями. И они поймут, что он сделал для сбережения русской цивилизации столько, сколько, может, никто не сделал, что Сталин — это чудотворец победы, что мистическая Победа 1945 года была одержана Сталиным. И неизбежно появятся доски, на которых дивный живописец начертает его лик, окружённый сияющим золотом.
Сталин будет не просто святым, а святомучеником, потому что его убили. Он принял мученическую смерть за родину, за чертог Богородицы. И Сталин-святомученик будет сиять над грядущей, ещё не существующей Россией, и осенять её своим светом, своей волей, своей любовью и своей возвышенной красотой и силой."

Любая критика идеала людей с черно-белым мышелнием вызывает у них гнев и агрессию. Человек подобного типа идентифицируется со своим идеалом, и потому любую критику поведения идеализированного ими лица воспринимает как обвинения в свой адрес и угрозу собственной целостности. Замечу здесь, что черно-белому мышлению присуща способность мгновенно и навсегда разочаровываться в идеале, и от бурной любви к нему переходить к столь же бурной ненависти (пограничная динамика "люблю – ненавижу"). Этой способностью можно объяснить феномен быстрой смены идеалов в российском обществе. Таким обществом очень легко управлять: досточно предоставить ему компромат на объект любви, а затем – новый объект любви взамен прежнего (последнее условие очень важно: люди пограничного спектра, как правило, не могут "уйти в никуда" – ни в семье, ни в обществе).

Тенденция значительной части общества относиться к политическим лидерам как к сверхлюдям прекрасно сочетается с нарциссизмом объектов их поклонения (известно, что пограничники, с их инфантилизмом, идеализацией, и нуждой в защите наподобие родительской, часто становятся супругами нарциссистов; подобный союз, удовлетворяя стороны, является наиболее неблагополучным вариантом для их детей, т.к. в нем отсутствует нормальный родитель). Это отношение служит так называемым "нарциссическим резервуаром", т.е., зеркалами, жизненно необходимыми людям нарциссического спектра, и иного отношения они не терпят. Несогласие с ними и их критика вызывает у них неадекватную реакцию: безудержную ярость и жажду мести. Фарсовые политические судебные процессы в России, на которых несогласные получали наказание, совершенно диспропорциональное своим словам и действиям, являются ярким примером нарциссической ярости. Эта ярость знакома на личном опыте всем, кто когда-либо пытался высказать бюрократу, что он ведет себя по-хамски – о нужной справке можно было забыть.
 

Отсуствие эмпатии

Несомнено, нарциссическая и пограничная ярость усугубляется отсутсвием эмпатии. 

"В пятницу 28 декабря, когда Владимир Путин подписал «антимагнитский» закон, запрещающий среди прочего американским семьям усыновлять российских детей-сирот, патриарх Кирилл попросил власти Москвы выделить участок для захоронения сирот в Москве.
"Заявление патриарха случайно совпало с подписанием «антимагнитского» закона", заявил пресс-секретарь Московской патриархии Александр Волков: "Патриарх не соотносит свои заявления с тем, когда и какие законы подписывает президент страны. Встреча патриарха с правительством Москвы была назначено достаточно давно на этот день. Чистой воды совпадение, в котором, если только у человека нет слишком богатой фантазии и желания искать поводы там, где их нет, невозможно найти никакого общего тренда, что называется. Это вещи несвязанные".

Вполне возможно, что патриарх Кирилл, делая заявление о кладбище для сирот в день, когда был подписан "Иродов закон", не думал о совпадении. Он был убежден, что делает благо для сирот, предоставляя им место на кладбище, а мысль о том, как общество воспримет его заявление, даже не пришла ему в голову. Однако, подобная неспособность распознать очевидную неадекватность своих действий применительно к конкретным обстоятельствам позволяет сделать вывод, что патриарху свойственно не замечать эмоций других. В своих глазах патриарх выглядит заботливым пастырем. Возмущение общественности были интерпретированы Московской Патриархией как "неблагодарность" и "очередная попытка опорочить Церковь". МП можно понять: как можно требовать от того, кто видит только себя, понимания чувств других?

Объяснение, что Петриарх якобы не в курсе дел Президента, выглядит столь же абсурдно: если до подписания Путиным "Иродов закон" был одобрен Думой и широко обсуждался общественностью, как о нем могли не знать в МП? Совершенно безразлично, в какой именно день, до или после утверждения указа, было сделано заявление о кладбище для сирот – в контексте бурлящего возмущением общества оно неадекватно в любом случае. Следует заметить здесь идентичную неспособность видеть себя со стороны/ понимать чужую точку зрения и сострадать другим у сделавшего заявление и у его подчиненных.

Совершенно бесполезно пытаться доказать нарциссисту, что его действия неадекватны, т.к. не соостветсвуют этическим нормам: в его мире нормы преломляются в линзе его "эго".

Манипуляция абсурдом

"Мать шестерых детей Анджелина Джоли крайне обеспокоена запретом на усыновление российских сирот гражданами США. Актриса встретилась с президентом России Владимиром Путиным и попросила пересмотреть так называемый "закон Димы Яковлева". Ответ главы государства был неожиданным. Путин предложил Джоли для начала выйти замуж за Брэда Питта, и не где-нибудь, а в Москве.
Ну, в крайнем случае, в одном из дворцов Санкт-Петербургe. Лишь после того, как Анджелина и Брэд станут полноценной ячейкой общества, Путин пообещал еще раз взвесить все "за" и "против" скандального запрета."

Бред? - И да, и нет. Это - double bind, рассмотренный на примере пары с лососем, только в роли жены, "которую никто не любит", выступает Путин, а в роли оторопевшего мужа – Анжелина Джоли. Соединение предоставления мнимого выбора Анжелине с эмоциональным воздействием методом внезапного нарушения границ личности (хамства) создает ситуацию "что бы я не сделала, я останусь в проигрыше".

Реакция пользователей социальных сетей на эту историю дает любопытный материал для анализа. Многие возмущены абсурдом, хамством, и тем, что "за гранью добра и зла". Реакция части пользователей, однако, подобна восторгу советского народа от стука Хрущева ботинком по трибуне: "Знай наших! Молодец, не дает вмешиваться американцам в наши дела, утер ей нос!" Просчитал ли это Путин, делая Анжелине хамское предложение? Я склоняюсь к тому, что это было скорее более инстинктивным поведением, которое Путин обнаруживает всякий раз, когда кто-либо оспаривает его решения, подвергает сомнению его авторитет – т.е., бросает ему вызов в любой форме.

В контексте "Иродова закона" слова Путина приобретают также явственный оттенок глумления, вплоть до садизма. Тому, кто знаком с материалами политических судебных процессов в СССР сталинского периода, не составит труда заметить сходство интонаций и приемов следователей и Путина, особенно на допросах первыми женщин и "гнилых интеллигентов".
 

Эпидемия абсурда

"Нечего было ждать, пока убьют десятки российских детей. Такое отношение американцев к русским воспитано пропагандой, это их ментальность, ничего с этим не сделаешь. Это будет продолжаться".

Обобщение "в ментальности американцев укоренена ненависть к русским, поэтому они убивают наших детей" является ложью, которую легко опровергнуть логически. Говорящий увлечен псевдо-патриотической идеей и лишен эмпатии к тем самым сиротам, о благе которых он ратует, а также к потенциальным родителям, которые уже успели установить близкие отношения с детьми (многие из них общались в течение нескольких лет). То, что потеря родителей во второй раз станет для ребенка тяжелейшей травмой, находится вне поля зрения оратора. Рассуждая о благе неких абстрактных российских детей, он не думает о конкретных детях (не говоря уже об американских родителях) и конкретных ситуациях. Реальная сложная жизнь у него подменена черно-белой абстракцией.

Верит ли он тому, что говорит? –  Сложно сказать; я склоняюсь к тому, что верит в то время, как говорит. Мир, как он его видит, очень далек от реальности; в подобном мире есть либо абсолютное зло, либо абсолютное добро, без градаций, поэтому и высказывания оратора преувеличнно-фарсовы.

Заключение

Думаю, что рассмотренных примеров достаточно для иллюстрации моего тезиса. Я опустила примеры таких аспектов современной России, как культивируемый врастью страх перед судами и "органами", искажение реальности с помощью патологической лжи, закрытия либеральной прессы, манипуляции Интеренетом, и т.п.. Я также не рассмотрела необходимый компонент тоталитарного общества –  пассивность большой части населения, его фатализм и апатию, столь сильные, что они кажутся врожденными. Все вышеперечисленные черты имеют свои аналоги в погранично-нарциссическом спектре, и интересующиеся могут обратиться к специальной литературе.

Возможно, теперь ответ на вопрос "Почему система ест детей?":"Система ест детей, потому что система ест детей", не покажется читателю столь уж абсурдным. Если мы примем как доказанный факт, что Россия страдает расстройством личности Оси II, группы В, мы должны принять как факты симтомы погранично-нарциссического спектра, в том числе и паразитирование на собственных детях и манипулирование ими. Предложенный клинический подход позволяет понять непонятные для нормальной человеческой психики явления. Начав понимать происходящее, мы не сможем больше продолжать терпеть его.

27 января 2013 г.

---------------------------------------------------