Рождение

 

Данное эссе является следствием моей эмоциональной реакции на новость о только что принятом в Австралии “Законе об однополых браках”. Каким-то образом я умудрилась пропустить все предварительные дискуссии на эту тему. Разумеется, я слышала об этом феномене раньше, но никогда не соотносила услышанное с реальностью, моей реальностью; так, путешествия по Франции и Испании (странам, на тот момент уже узаконившим однополые “браки”), у меня ни разу не возникло ни одной мысли об этом. Кстати, именно это было неоднократно сказано об однополом “браке” – а именно, что он изменит реальность только для сексуальных меньшинств, но не для нормального большинства.

 

Однако, по неизвестным мне причинам, услышав слова “однополый брак” применительно к стране, где я живу сейчас, здесь и сейчас, я испытала довольно-таки странную реакцию. Это было ощущение насилия над нормальностью, не над субъективной нормальностью достаточно комфортного существования в определенных удовлетворительных условиях, но над экзистенциальной нормальностью, соединенное с ощущением, что я вижу это, а они – нет, что я знаю, что есть истина, а они – нет, истина столь очевидная, что “объяснить” ее значит ее унизить и более того – унизить слушателя, потому что нормальный человек должен быть способен распознать истину самостоятельно.

 

Эта эмоция была мне знакома. Данное эссе по сути своей является рассмотрением двух противоположностей, соединенных эмоцией, вызванной отрицанием истины.

 

 

Основания

 

Несмотря на то, что использование кавычек и сказанное выше достаточно ясно обозначают мою позицию относительно однополого “брака”, я все же ее разовью. Я понимаю брак как союз мужчины и женщины, двух противоположных принципов, Инь и Янь (нет, я отнюдь не являюсь последовательницей Фен-шуй, просто эти слова подчеркивают тот факт, что моя позиция не базируется на моей вере – мое мнение было точно таким же, когда я была атеисткой в СССР). Но какие у меня к этому основания?

 

Любопытно, что довольно-таки просто объяснить то, что появилось недавно, например квантовую механику, но почти невозможно – то, что, по всей видимости, было всегда, в течение всей обозримой истории человечества и что произвело на свет меня и мою аудиторию. Вероятно, брак – это “мужчина и женщина вместе”, потому что так было всегда, всю историю человечества, без какой-либо необходимости быть “определенным”. Только попытка “переопределить” брак создает необходимость определить его – это указывает на то, что интуитивное, врожденное знание этого феномена утрачено, стерто амнезией, по крайней мере у тех, кому нужны определения. Кто-то может возразить, что государство уже “определяло” брак в прошлом. На это я отвечу, что варианты определений имели дело с формой, но отнюдь не с  биологической сущностью явления: брак – это союз противоположностей, закрепленный половым актом. Это может быть один мужчина и несколько женщин (полигамия) или наоборот (полиандрия), но сущность остается одной и той же, данной “от начала времен”. Независимо от того, верите ли вы в Бога или нет, это всегда он и она и их потомство, и в какой-то момент истории это было названо браком и понято как “ячейка” человеческого общества. Это явление никогда бы не было распознано как таковое, если бы оно не производило новую жизнь. Гомосексуальные союзы в определенные периоды человеческой истории (в Спарте и пр.) рассматривались как “более возвышенные” чем брак, но они никогда не понимались как брак, именно по этой причине. Отсюда основопологающие архетипы, глубоко отпечтавшиеся в сознании человечества: он и она, жених и невеста, муж и жена, “они жили долго и счастливо и умерли в один день”, “увидишь сыновей у сыновей своих” и т.п.

 

Архетипный брак имеет следующие необходимые черты:

- взаимное влечение [желательное, но не обязательное свойство]

- союз взаимодополняющих противоположностей, мужчины и женщины [обязательное свойство]

- билогический/естественный базис для произведения потомства, происходящий из противоположностей [обязательное свойство]

 

В однополом “браке” нет союза противоположностей и возможности произведения потомства; в нем есть только взаимное влечение. Бесплодный брак, часто используемый в качестве аргумента за однополый “брак”, тем не менее, является союзом противоположностей, которые соотносятся с фигурами отца и матери. Другой аргумент против “невозможности произведения потомства” – дети, выращеные однополыми парами, не являются естественным следствием однополого “брака”; им отказано в матери либо в отце , а также росте и развитии в рамках союза двух противоположностей.

 

Таким образом, у нас имеются два феномена, которые соотносятся друг с другом как + и -; каждое свойство является точной противоположностью другого и эффективно отменяет его:

не необходимое притяжение – необходимое притяжение

союз взаимодополняющих противоположностей - & +  –  союз одного и того же + & +/- & -

естественный билогический базис для воспроизведения потомства  – отсутствие естественного билогического базиса для воспроизведения потомства.

 

Таким образом, “переопределение брака” ради того, чтобы стало возможно втиснуть в его рамку гомосексуальные союзы, может быть сделано только через аннигиляцию реальности брака – и именно это, думается, и ощущают “примитивные люди”. Невозможно “переопределить” брак; любое “переопределение” немедленно с ним покончит. Называя однополый “брак” браком, некто просто крадет слово, очищает его от всех от всех смыслов и прикрепляет к чему-то еще – возможно, к “союзу”. Попросту говоря, ярлык “кошка”, будучи одномомемнтно прикрепленным и к собаке, и к кошке, не может долго оставаться на месте без того, чтобы не вызвать когнитивный диссонанс –  в здоровом уме зрителя. Чтобы устранить дискомфорт, либо неправильный ярлык должен быть убран, либо неправильная сущность, путем разнообразных умственных манипуляций, должна, в уме зрителя, быть приведена в состояние, “достаточно напоминающее” обозначенный ярлыком феномен. Первый метод “слишком обиден”; второй “всем хорош”, но требует постоянного культивирования отрицания реальности.

 

Таким образом, наилучший вариант решения проблемы с “нестыкующимися концами” основополагающих структур феноменов – сделать их относительными, и поэтому мои доводы не имеют никакого смысла, как для тех, кто верит в абсолютные смыслы и нормы, так и для сторонников “жизни в гипертексте”.

 

Вероятно, следствием моей жизни на Западе в течение нескольких лет является тот факт, что я удосужилась проанализировать норму – ту самою норму, благодаря которой я сейчас печатаю эти строки в то время как те, что в Парламенте, ратифицируют антинорму. Я снова попопытаюсь заявить мою позицию: у меня нет ни малейшей причины сомневаться в том, что брак – это союз мужчины и женщины и что это абсолютная норма, норма норм. Однополые отношения не вписываются в эту норму и поэтому не могут называться “браком”. Поэтому “однополый брак” не существует в реальности. Из этого совершенно логично следует, что определение “однополый брак” насилует мой разум даже в большей степени, чем путинская пропаганда – и именно так я внезапно увидела последнюю, отраженную в первом и наоборот, первого в последней: “отсталую, тоталитарную, патриархальную Россию” в “сгнившем, извращенном, потерявшим рассудок, гедонистическом Западе” и наоборот.

 

“Даже в большей степени”, потому что свежий мыльный пузырь, “однополый брак”, будучи ложью, одолжил некоторое количество правды российской пропаганде о “прогнившем, бесчеловечном и безнадежно тупом Западе”.

 

Однако, я увлеклась. Рассмотрим несколько картинок.

 

 

Отражения

 

Христианство, также как и Иудаизм и другие религии, не изобрело брак; брак изобрел сам себя (согласно атеизму) либо был установлен Богом (согласно авраамическим религиям). Последнее, кстати, не исключает эволюции и того факта, что люди, мужчина и женщина, соединялись друг с другом, не зная о божественном установлении.

 

Я вполне могу (как я это делала выше) говорить о браке, оставляя Бога в стороне. Однако, поскольку я являюсь христианкой, более естественно для меня рассматривать брак (как и любой другой феномен) в метафизическом пейзаже, т.е. в контексте вечности/Бога и именно это я и собираюсь делать. Читателю нет нужды беспокоиться: дискуссия останется внятной и без условия веры в Бога.

 

Пожалуйста заметьте, что в данном эссе я по существу имею дело с категориями истины и лжи, представленные, соответственно, браком мужчины и женщины и “однополым браком”. Я также исследую подготовительные стадии для радикального отхода от правды факта, когда термин “однополый союз” [т.е., объективная правда факта “две личности вместе, независимо от биологических норм и морали”] заменяется термином “однополый брак”.

 

​

 

Независимо от того, как оноситься к истории Адама и Евы, суть ее неотличима от нормального человеческого опыта: мужчина и женщина вступают в половые отношения [вступают в брак] и создают семью; их потомство распространяется, повторяя изначальную схему до бесконечности (библейские упоминания инцеста, многоженства и т.п. никоим образом не подрывают сути естественного процесса, а именно то, что брак – это отношения мужчины и женщины и их потомство, естественное следствие этих отношений). Вне всяких сомнений, эта естественная схема является путем, которым все творение (или “материя”) эволюционировали и продолжают эволюционировать.

 

​

 

Примечательно, что, когда Бог решил вмешаться в этот естественный порядок посредством Воплощения Христова, он не повредил сферу нормальных отношений между людьми и их свободную волю, но напротив, утвердил их. Так, прежде всего, Ему было необходимо получить добровольное согласие Девы Марии на то, чтобы она стала Матерью Его Сына. Он не обманул ее, скрыв правду о том, Кто и от Кого она зачнет Его. Точно также, Он не оставил ее растить Его сына в одиночестве [легко вообразить Матерь Бога, живущую в подаренном ей дворце/окруженную слугами/“всем, что угодно” в качестве “компенсации” за ее одиночествo – я предоставлю читателю самому поразмышлять, какое отношение выражало бы подобное действие], но вместо этого Он дал ей человеческого супруга; супруга, который (согласно Преданию) был вдовцом, имевшим своих собственных детей и был человеком в возрасте, вполне подходящим для того, чтобы заботиться о ней, не чувствуя себя обделенным “настоящей супружеской жизнью”. Некоторые могут сказать, что Дева Мария была обделена определенными  аспектами человеческого брака [на что легко ответить, что многие люди их также лишены, в том числе добровольно, по различным причинам, включая посвящение себя служению другим и Богу и что Дева Мария была посвящена Богу с самого рождения], однако она поступила так по своей свободной воле. Евангельский рассказ не вызывает ни малейшего ощущения того, что ее воля была подавлена или сама она была каким-то образом “использована”. Бог смог вступить человеческую сферу посредством жертвенной любви; желание Бога принести Себя в жертву для человечества нуждалось в сходном намерении человека, Девы Марии – и это забвение себя или самоотверженность были полностью ей присущи.

 

Подытоживая: Бог, производя сверхъестественное действие (Воплощение), никоим образом не повредил нормальные структуры человеческого существования –  привязанности, сколь бы грандиозной ни была Его цель. Дева Мария не была “выброшена” после того, как она родила Иисуса или после того, как Он вознесся на небеса – она навсегда остается Матерью Сына Божиего. Даже пригвожденный ко Кресту, Сын Божий думал о Своей Матери и, как нормальный сын, дал ей того, кто мог бы позаботиться о ней вместо Него (опять-таки, как Он сказал, “сына”, т.е. личность, не “материальное обеспечение”, “компенсацию за труды” или что-либо еще, то, что слово “власть”, лишенная даже намека на любовь, может привести на ум), Своего любимого ученика, апостола Иоанна – и соответственно, дал убитому горем Иоанну нечто от Самого Себя, ее. Этот поступок Христа, дарование Своей Матери другого сына, однако, никак не означает изменения Его отношений с ней, даже после того, как Он вернулся на Свое место по правую руку от Своего Отца, в небесной славе. Бог не уничтожает, не отменяет или изменяет нормальные человеческие привязанности/отношения; Он также не заставляет людей совершать неестественные, для нормальной человеческой психики, поступки.

 

Я вдалась в детали этих двух повествований, сотворения мира и Боговоплощения для того, чтобы продемонстрировать очевидное, а именно, что взятые только как “истории”, они рассказывают о нормальных человеческих привязанностях детей к родителям, небесным и земным, биологическим и приемным.

 

Несколько важных предварительных выводов: Иисус Христос близко знает Своего небесного Отца и Своего земного [приемного] отца и Свою мать. Человеческий и божественный порядки здесь не находятся в конфликте между собой, соединеные бескорыстием всех участвующих, от Бога до людей. Излияние самоотверженности [достигающее пика в земной жизни Христа и в Его смерти] – это интеграция всего, детей в семьи и семей – в Бога, и это является полной противоположностью духу покинутости, который витал над человечеством с того момента, когда оно добровольно разлучилось с Богом. Евангелие запечатано наивысшей анти-покинутостью, обещанием воскресшего Христа “Я с вами всегда, до скончания времен” [купленного Его добровольной и ужасающей само-покинутостью = самоотдачей, на Кресте]. Замечательно также, что, евангельская история немедленно рассыпалась бы на части, если бы Бог пожелал воплотиться, если можно так выразиться, ради собственного удовольствия, или если бы св. Иосиф относился к Иисусу не как к собственному сыну, а как к обузе или если бы Дева Мария желала бы иметь Сына “для себя” и т.д. Воплощение Христа никогда бы не произошло без реальности самоотверженности, в человеческом сердце и в сердце Бога.

 

Я пытаюсь выразить здесь, что все Писание может быть понято, на первичном уровне, нормальной человеческой психикой посредством простой и понятной истории о ребенке (человечестве), не покинутом, но спасенном родителем (Богом), Который действует через земных родителей и через их самоотверженную любовь к своим детям, любовь, которая является отражением любви Бога. Если убрать эту идею самоотверженной любви, у Бога или у родителей или вместе у Него и у них, то раньше или позже все закончится психологически или/и физически покинутым ребенком –процесс, наблюдаемый в патологических семьях. Ниже – схематическое изображение двух таких семей, в которых мать либо отец являются нарциссистами.

 

​

 

А теперь сравните это с экстремальным вариантом однополого “брака”, двух гомосексуальных мужчин и двух гомосексуальных женщин, которые использовали возможность иметь максимально “собственных” детей, т.е. сделанных с помощью искуственной инсеминации/экстракорпорального оплодотворения (ЭКО)/суррогатного материнства. Пожалуйста заметьте, что однополые пары, усыновляющие уже существующих сирот, не подходят к данному изображению, в силу альтруизма их действий.

 

​

 

Типичные черты нарциссических семей также здесь присутствуют, причем в идентичной степени. Любопытно здесь то, что, похоже, сама структура “однополой семьи” со “сделанными” детьми задает нарциссический вектор, в отличие от нормальной семьи, в которой вектор задается нарциссистом. Из этого следует другой любопытный фактор: то, что в контексте нарциссической семьи выглядело безусловно аморально (подавление супруга/супруги = отца/матери, отношение к ней/к нему как к бездушному “инструменту” для получения ребенка и т.п.) в контексте однополой “семьи” становится каким-то образом более приемлемым или “морально нейтральным” – вероятно, потому что отсутствие отца/отсутствие матери изначально заложено в этой структуре.

 

Мы также видим нечто новое в группировках фигур однополой “семьи”, а именно, явственное продвижение по направлению к “дух становится плотью”, т.е., от “психологически нет отца/матери в то время, как физически он/она присутствует” к “буквально нет отца/матери, в полном смысле этих слов”. И даже дальше – не только “буквально нет отца/матери”, но и “отца/матери не может быть никогда”, “отец/мать не нужен, никогда”, и поэтому идея продвигается от ситуации, имеющей хоть что-то общее с естественным = нормальным браком, когда отец ребенка, скажем, оставил беременную мать, к ситуации, с нормальным браком ничего общего не имеющей – в сферу чистых идей, принципов, и т.п. (на изображении интерпретированных на языке метафизики).

 

Другая интересная черта: два однополых “родителя”, в силу их использования биологического отца/матери ребенка и в силу их идентичного пола, неотличимы от (соответствующего им) нарциссиста на предыдущем изображении, который относится к своему супругу как к “донору спермы” или к “матке”. Однополые “родители” выглядят как “двойной нарциссист”, нарциссист, у которого нет никакой оппозиции, пусть даже только символической, обозначенной противоположным полом его/ее подавленной супруги/супруга.

 

В начале этой главы нормальные человеческие структуры/привязанности были рассмотрены в контексте метафизики = Бога. Было установлено, что даже в случае поражающего ум сверхъестественного вмешательства Бога (Воплощение), нормальная схема отношений “родители – дети” всегда сохраняется и даже более, чем сохраняется – она склоняется к самоотвержнной любви. А раз это так, представляется уместным рассмотреть теперь, как однополые “семьи”, использующие неестественные = “сверхъестественные” методы производства “своих собственных” детей, вписываются в эту схему.

 

​

 

Два феномена, нормальная семья и однополая “семья” выглядят как полные противоположности, в особенности их намерения (эгоистичные – самоотверженные) и векторы (принятие дарованного ребенка – отнятие ребенка). Я обозначила однополую “семью” как “однополый союз” ради того, чтобы сделать следующий шаг в дискуссии, должен ли “однополый союз” [правда] называться “однополым браком” [ложь].

 

Однако, даже если бы ярлык “семья” и был прикреплен к изображению “однополый союз” (выше), он бы не изменил ощущение случайности, создаваемое расположением фигур. Противоречащее естественному порядку вещей желание двух женщин/двоих мужчин заполучить ребенка пока еще не имеет веса правила или права, даже если ярлык “семья” имеется в наличии. Слово “семья”, несмотря на то, что все мы хорошо знаем, что такое семья, имеет слишком гибкие границы (сравните “семья народов”, “христианская семья”, “нуклеарная семья” и т.п.) для того, чтобы конкретизировать ситуацию в достаточной степени. “Логичный” шаг по направлению к тому, чтобы получить необходимое правило/право,  добавление слова “брак” к тому, что мы видим на изображении, радикально изменит ситуацию, как мы сейчас это увидим.

​

 

Здесь уже нет места для “случайного” появления противоположного пола, даже в мыслях “сделанного” ребенка. Новый ярлык также дает “вступившей в брак” однополой паре право иметь детей, какими угодно средствами. По сути, слово “брак” добавляет то, что раньше отсутствовало: ощущение полноценности и "нормы".

 

Без этого ярлыка, “однополые союзы”, определенные как таковые, пока еще не отрицают нормальную дихотомию “он – она”, “отец – мать”. Вполне возможно, для Ника, объяснить своему ребенку: “Понимаешь, я живу с Бобом потому, что я люблю его; это не в порядке вещей и это не брак. Я был женат на твоей матери, но потом я понял, что не могу быть с женщинами. Да, это трагедия, но по крайней мере у тебя есть я и мама. Я понимаю, каково тебе жить с этим, но помни – у тебя есть отец и мать, как и у всех.” В данном случае неважно, каким именно образом Ник получил своего сына от его матери – важно, что ум ребенка не мечется между абсолютной ненормальностью “брака” Ника и Боба и “не браком” Ника и матери его ребенка.  Ребенок – это продукт [каких угодно действий] Ника и матери его ребенка и гораздо более естественно называть эти действия “неудавшимся браком” или, по крайней мере, “полововой связью”, чем называть “браком” биологически бесплодный союз двух мужчин. Впрочем, я забыла – в нашем примере пока еще нет возможности назвать это “браком”. Сравним теперь его с ситуацией, когда эта возможность имеется в наличии.

 

Ник: “У тебя есть два отца; твои два отца женаты друг на друге. Да, у тебя где-то есть мать – но это не важно. Брак первичен, как ты знаешь, матери никому не нужны, ты можешь думать об одном из нас как о своей матери, если хочешь... он не выглядит как мать? – Это не играет роли, биология не важна.” Ситуация уже достаточно плоха, но можно сделать ее еще хуже. “Да, у тебя два отца... Я не знаю, кто твоя мать, это была какая-то женщина, которой мы заплатили, чтобы она тебя выносила. Это не важно. Кто из нас твой отец? – Ну, каждый из нас выдоил свою сперму, а потом мы смешали ее, чтобы быть справедливыми по отношению друг к другу, так что мы не знаем, кто. Потом мы впрыснули ее в случайную женщину и получили тебя! Нет, тебе не нужна мать, зачем она тебе? – У тебя есть мы. Ты считаешь, что это ненормально? – Но мы поженились, точно как мужчина и женщина. Мы равны. А это значит, что ты ничем не обделен.” Даже если мы представим ситуацию, когда ребенок встречает свою суррогатную мать, он должен принять, что по той или иной причине она его отдала, и в абсолютном большинстве случаев ей за это заплатили. Невозможно отрицать, что здесь имеет место разрушение главнейшей привязанности ребенка к его матери (разрушение, ответственное за большинство расстройств личности включая нарциссическое расстройство личности), жестокость по отношению к матери и ребенку и унижение всех вовлеченных в ситуацию, в особенности ребенка, т.к. он не является продуктом какого угодно естественного, но неестественного, механического действия.  Единственные, кто не унижены – это двое “состоящих в браке” друг с другом мужчин, и именно слово “брак” делает их морально невиновными. Как “состоящие в браке” они “имеют право” иметь детей. Никто не может запретить состоящей в браке паре (или не состоящей) иметь детей. В нормальной ситуации, дети “случаются”, вне зависимости от того, запрещены они или нет. В ненормальной ситуации они делаются искусственно, с санкции государства.

 

Этот же аргумент легитимен и в случае двух “сочетавшихся законным браком” женщин. “Однополый союз” оставляет место для отца (даже если это всего лишь идея отца) и пока еще не может полностью превратить его в “донора спермы”. Термин “брак”, в силу своей сути, исключает всех, кроме двух “женатых” друг на друге женшин, делая мужчину в этой ситуации совершенно неуместным. Парадоксально, “брак” = синоним полноты здесь прикреплен к тому, что по природе свей биологически неполно.

 

Читатель мог заметить, что я говорю только об эктремальных случаях “искусственного производства детей”, но не об усыновлении. Я делаю это просто потому, что ЭКО и другие технологии, исключающие нормальное участие людей в зачатии ребенка (т.е., половой акт между мужчиной и женщиной; даже лишенный высоких чувств, это действие по крайней мере создает нормальную историю нового человека, она может быть трагичной, но это по крайней мере человеческая история) дают возможность увидеть вектор процесса, точно так же, как и понимание нарциссического расстройства личности помогает понять вектор эгоизма. Я также утверждаю, что (говоря обобщенно) получение ярлыка “брак” недостаточно для этих однополых пар; как настоящему браку присущ вектор по направлению к детям, так и однополому “браку”. Именно поэтому абсолютное и неизбежное следствие однополого “брака” – это ЭКО, единственный метод, позволяющий получить “окончательное скрепление брака”, своих “собственных” детей. Многие гетеросексуальные пары не удовлетворяются усыновлением, но используют ЭКО и суррогатное материнство, поэтому ничто не заставит меня поверить, что гомосексуальные пары не станут делать то же самое. Впрочем, они уже это делают.

 

Читатель может задать вопрос, почему я ничего не говорю о гетеросексуальных парах, использующих ЭКО и суррогатное материнство. Хотя я и рассматриваю ЭКО неприемлемым в любой ситуации, в гетеросексуальных парах нет  “вытеснения” за пределы брака фигуры отца или матери, даже если биологический отец/мать не тот, кто растит ребенка. Биологический отец (как мужчина) интегрируется в отца (тоже мужчину) и таким образом дуальность мужчина – женщина, отец – мать сохраняется; биологический отец не может быть интегрирован в мать (лесбиянку). Несмотря на это, я против ЭКО, потому что в этом случае ребенку отказано в праве быть зачатым по-человечески, потому что создание и уничтожение (“редукция”) “ненужных” эмбрионов бесчеловечно, по отношению к эмбрионам и к тем, кто выживает за их счет. В ЭКО слишком много мертвенной селекции, бесчеловечности и просто смерти; именно ЭКО предоставляет финальное оправдание существованию однополого “брака” с “собственными” детьми, превращающими билогического родителя в несущественное “ничто”. Вся история пропитана ужасом покинутости.

 

Итог: каким бы ни был метод, именно ярлык “брак”, прикрепленный к тому, что им не является, выводит различные человеческие отношения и структуры на уровень полной несовместимости. Это, в сущности, неспособность нормальной психики примирить идеи того, что есть брак, т.е., “биологичический брак = соединение” двух противоположных полов, женщины и мужчины с целью зачатия и рождения ребенка, который затем должен быть отдан однополым “родителям”, которые находятся в настоящем “браке”. Легко увидеть, что, чем менее личностен/менее интимен контакт между мужчиной и женщиной для произведения на свет ребенка, чтобы его забрали, тем менее возмутительным выглядит его забирание. То, что было не слишком лично, может быть забрано “с минимальными личными затратами” и это проще переименовать в “мое собственное”. Отсюда следует еще один вектор однополого “брака”, по направлению к необходимой деперсонализации и прогрессирующему отрицанию нормальных человеческих чувств, по направлению к бесчеловечности. ЭКО удовляет эту необходимость наилучшим образом; я уверена, что дальнейшее развитие научных технологий удовлетворит ее еще лучше.

 

 

Нарциссическая эмпатия

 

В настоящее время часто можно услышать призывы к состраданию гомосексуалам, к их желанию вступить в брак и иметь своих “собственных”, т.е. билогических = сделанных детей. Проблема заключается в том, что эмпатия здесь почему-то имеет тенденцию индентифицироваться только с нарциссическим желанием “я хочу”. Похоже на то, что “эмпат” резонирует только с “я хочу/дайте мне то, что я хочу”, оставаясь в то же время странно бесчувственным к нуждам детей и других людей, вовлеченных в ситуацию, если бы желание “я хочу” было удовлетворено.

 

Так, от аргумента, что ребенку необходимы оба родителя, отец и мать, с легкостью отмахиваются на основании того, что “существует множество семей с одним родителем”. Я не буду развивать здесь наиболее очевидный (и вполне разумный) конраргумент, что подобная ситуация никогда не бывает желательной и поэтому зачем начинать с этого самого нежелательного. Вместо этого я рассмотрю несколько интересных аспектов аргументов “эмпата”.

 

Любопытно, что “эмпат”, похоже, видит только внешнее: один родитель в нормальной семье = две “матери” или два “отца” в однополой семье. В то время, как формально может быть сказано, что - = --/+ = ++ и даже не =, а  лучше, потому что здесь мы имеем 2x- и 2x+, суть за цифрами (или внешним) отнюдь не та же самая. Критическое различие заключается в чувствах и нуждах, одинокого родителя – в супруге и ребенка –  в другом родителе, отце или матери. Наконец, это нормальная нужда в привязаности к противоположному полу, для нормального союза (взрослый) или для нормального психологического формирования (ребенок). Даже в случае одинокой гетеросексуальной женщины, которая рожает ребенка и растит его одна, в наличии имеется вектор по направлению к мужчине, пусть она и решила “никогда больше не иметь дела с этими ублюдками”. Ее пол и факт, что она не состоит в браке с тем же полом = присущая ей нормальная неполнота без противоположного пола, подчеркнутая отсуствием слова “брак”, сохраняет нормальную схему человеческого развития и формирования ее ребенка. Таким образом, даже ситуация, в которой не было потери супруга/родителя вследствие смерти или развода (т.е., большого горя и более личной потери) не может быть использована для оправдания тезиса “у моего ребенка все будет нормально с двумя отцами/матерями”.

 

Здесь есть нечто еще. Аргумент “у однополых родителей дети процветают” подразумевает отрицание важности отца/матери точно также, как это делает сама структура однополой “семьи”, так что в этом нет ничего неожиданного. Более интересно то, как этот аргумент имеет тенденцию излагаться, а именно, не как следствие сильных эмоций – боли, ненависти и т.д. (как это нередко происходит при разводе и т.п.), но как следствие отсутствия каких бы то ни было эмоций, как следствие холодного “Я не понимаю, почему мой ребенок будет несчастным без отца/матери?” Возможно, это происходит потому, что говорящий никогда не был эмоционально привязан к этому самому гипотетическому отцу/матери (т.е. супругу противоположного пола) и, соответственно, переносит свою не-привязанность на ребенка? “У меня нет”/“Я не чувствую, поэтому мой ребенок тоже не будет иметь/не нуждается”. Едва ли требуется сказать, что неспособность осознать необходимость привязанности к отцу/матери указывает на дефицит подобной привязанности в жизни говорящего. Что бы это ни было, отсутствие эмпатии с нуждами ребенка довольно-таки поразительна.

 

Можно и далее продолжать выстраивать аргументы, но я не вижу в этом необходимости – что поражает меня здесь, так это искусственность и опускание нормальных человеческих эмоций и чувств, ощущение собственной избранности и абсолютная самоуверенность. Больше всего поражает меня здесь, однако, неспособность к рефлексии, т.е., что человек не понимает, что любой, думающий о благе ребенка, не станет намеренно лишать его или ее отца или матери [или даже лучше, лишать ощущения нужды в таковом] вместе с историей их настоящих отца или матери – и, если бы он это и сделал, то ощущал бы по крайней мере небольшой дискомфорт от этого. “Я имею право иметь ребенка (даже если я не могу, биологически) и мне все равно, если он будет несчастен – я заставлю его или ее поверить, что он или она счастлива.” Эта идея, “заставлю его поверить”, слишком мне знакома, но я предоставлю читателю найти собственные ассоциации.

 

 

Бог в зеркале однополого “брака”,

однополый “брак” в зеркале Бога

 

Хотя Святое Семейство и было представлено на двух последних иллюстрациях, я не сказала ничего “специфического” или находящегося вне пределов человеческой сферы о метафизике/Боге как таковом. Похоже, что в этом нет необходимости. Как я и обещала в начале, привнесение Бога в картину ничего не меняет в сути доводов этого эссе, потому что схема отношения Бога к людям и схема нормальных человеческих отношений находятся в совершенном соответствии; финальный и абсолютный путь этого отношения, Воплотившийся Христос, является воплощением полноты человека, вне зависимости от того, “одобряет” ли некто Его действия или нет. А потому в нормальных отношениях Бог уже присутсвует, даже если Его присутствие не признается. Независимо от того, верит ли некто в Него или нет, вполне возможно объяснить этому человеку разнообразные вещи о Боге, включая Его откровение о Самом Себе, на примере нормальных человеческих взаимоотношений.

 

В случае, если человек (будучи нарциссистом) не понимает, что такое нормальные человеческие отношения, он не поймет и настоящий смысл Воплощения, Искупления и т.д., даже если он обладает академическим знанием теологии. Весь Новый Завет с его жертвенной любовью Бога и людей к друг другу будет для него потерян. Однако, он будет способен ухватить что-то из Ветхого Завета, идентифицируя себя со всемогущим Богом Отцом. В случае с новой породой людей, распространителей однополого “брака” и детей, “сделанных” в нем, они не поймут вообще ничего, потому что идеи отца и матери (и вся сфера нормальных человеческих взаимоотношений) потеряна для них (отсюда уже имеющиеся попытки сделать “бесполого Бога” из Бога Отца и т.п.). В этом отношении, на метафизическом пути они идут дальше, чем простые нарциссисты, потому что они не идентифицируют себя с полом, представляющим власть (Бог Отец или Богиня-Мать) но идентифицируются с чем-то довольно бесполым или со смесью обоих полов, андрогинностью или даже лучше – с половой мутью.

 

Напечатание этого определения напомнило мне о супе смыслов из моего эссе “Дирижер” о Российском государстве, создающем “суп смыслов” в умах своих граждан, сделанный из гипертекста и бесконечных перемен местами и взаимных отмен смыслов, подобно позиционированию “смерть – это любовь”, “война – это мир” и и т.д.. Половая муть послностью отсутствовала в этом супе, два ясно определенных пола все еще стоят, подобно граниту, в бульоне, и я поняла это только сейчас – возможно потому, что до этого я воспринимала их как должное.

 

Эти две фигуры, мужчина и женщина, раньше бы никогда не могли рассматриваться в качестве основания для моральной невиновности России, но могут теперь. Разрушив определение нормального человеческого брака = семьи Австралия (и другие на “извращенном Западе”) потеряли все. Без этой всегда существовавшей базовой реальности и базовой непрерывности [уютные маленькие домики, королева Елизавета, он, она и их трое детей в машине, пересекающей Аутбэк и т.п.] “свободы” Запада могут выглядеть гораздо менее привлекательными для многих, а противоположный лагерь  –  гораздо более привлекательным. Невозможно было изобрести лучший способ для обесценивания гуманистических ценностей Запада, которые, поддерживаемые базовой человеческой нормальностью, выглядели несомнено более убедительно, чем та же самая человеческая нормальность, но без гуманистических ценностей, в противоположном лагере.

 

Любопытно, что единственным феноменом, который может остановить тех, кто жаждет базовой нормальности человеческой семьи, на повороте к России –  это тот, Кто изображен на российских стягах, Христос, тот самый Христос, которого пропоненты однополого “брака” столь люто ненавидят.

 

 

17 декабря 2017