Проклятие выбора (несколько мыслей о метафизичеcких аспектах пограничного расстройства личности и комплексного посттравматического стрессового расстройства)
Настоящий текст затрагивает крайне болезненную тему. Это – попытка обрисовать, каким образом пограничное расстройство личности (ПРЛ) и комплексное посттравматическое стрессовое расстройство (к-ПТСР) работает на метафизическое зло как его проекция, воплощение, и носитель. Главное действующее лицо, вовлеченное в процесс – это мать; она является жертвой и палачом в одно и то же время. Я считаю необходимым заявить с предельной ясностью, что моя задача – не обвинять, осуждать, атаковать и т.п., но просто назвать зло своим именем и показать механизм его действия.
Другое важное зявление, которое необходимо сделать – это то, что modus operandi этих расстройств не принадлежит исключительно им, но скрыты как потенциал во всех человеческих отношениях, т.к. все они (как и человеческая природа в целом) повреждены в результате грехопадения.
Возвращение к яблоневому дереву
Чем большую ценность представляет собой нечто, тем больше степень его потенциального разрушения и тем ощутимее его потеря. Вид порезанной на кусочки картины Рембрандта причиняет гораздо больше боли чем, скажем, изрезанный на кусочки анатомический рисунок студента художественного училища.
Все, что я пишу, я делаю с позиции практикующей христианки. Более того, я не только обдумываю и анализирую человеческие отношения как христианка, я уверена, что их невозможно понять, не используя при этом христианское понимание добра и зла. Человеческие отношения и их динамика, если есть желание их понять во всей глубине – настоящей глубине, просто не могут быть поняты вне отношений людей с Богом. Мне даже кажется, что именно эта невозможность видения всей глубины человеческой психики без соотнесения ее с Богом является если и не доказательством Его существования, то намеком на него.
Иисус Христос, отвечая на вопрос о заповедях Бога человеку и "сжимая" их в две главные, сказал, что человек должен возлюбить Господа Бога своего "всем сердцем своим, и всей душой своей, и всей крепостью своей, и всем разумением своим”[1], т.е. всем своим существом. Все остальные в его жизни (и он сам) находятся на втором месте: человек должен любить своего ближнего как самого себя. Это – модель нормальных отношений и их нормального порядка.
Бог, который есть Безусловная Любовь создает = дает жизнь человеческому существу. Человеческая душа воплощается через акт взаимной любви двоих и рождается женщиной. Ребенок "временно дан" женщине с тем, чтобы она дала ему безусловную любовь. До тех пор, пока ребенок не отделился от матери психологичеcки, она является для нее богом. Мать – это "заместитель Бога". Ее главная задача – быть проводником безусловной любви Бога для того, чтобы ее ребенок смог научиться, на инстинктивном уровне, что есть некто, кому он может абсолютно доверять; это – парадигма блаженной прочной привязанности. Это необходимый базис, который позже даст ребенку возможность сформировать прочные отношения с Богом. Это также означает, что мать должна "отпустить" своего ребенка, когда период младенчества закончится, с тем чтобы дать ему возможность начать формировать отношения с другими людьми и с Богом.[2]
Из вышесказанного следует, что главная задача матери – актуализировать в своем ребенке "якорь в Боге" или вектор по направлению к Богу, некий отпечаток небесного, который Бог дает каждой душе. Это – воплощение, которое имеет аналогию с Воплощением Христа. Иисус Христос – это Бог, которому Его мать, Пресвятая Дева, дала свою плоть. Любая другая мать также дает свою плоть своему ребенку и затем, после этого физического воплощения, в идеале способствует его постепенному воплощению в Боге, по направлению к Богу. Я не могу объяснить это логически, но я воспринимаю слово "воплощение", Бога и человека, как ключевое здесь. Воплощение Христа было необходимым актом для освобождения людей от проклятия первородного греха. Человек был создан Им по Его образу и подобию; после того, как Воплощение Христа состоялось, от нас требуется следовать за Ним, если мы хотим стать подобными Ему – т.е., пребывать в общении с Богом во всей полноте. Принимая во внимание то, что грехопадение было (какими бы ни были его детали) порчей отношений людей с Богом, что Христос пришел, чтобы излечить порчу и что самое главное для новорожденного человека, для того, чтобы позже он был способен придти к Богу – это прочные и любящие отношения со своей матерью, совсем не удивительно, что метафизическое зло должно попытаться разрушить единственное уязвимое звено в этом процессе, т.е. последнее. Ничто не может "отменить" безусловную любовь Христа (и всей Святой Троицы) к нам. Никто не может отнять у индивидуума свободный выбор – принять Спасение и следовать за Христом, если только сама способность делать свободный выбор (возможность которого, т.е. наша свобода, есть дар Бога) не разрушена. Это – повторение грехопадения: люди имели свободу выбора (следовать запрету или нет), они использовали ее и немедленно потеряли эту свободу выбора, т.к. с этого момента они не могли выбирать, умирать или нет, грешить или нет. Бог не лгал им: "поедание запретного плода" действительно принесло им смерть. Дьявол лгал, т.к., хотя они действительно поняли, что есть добро и зло (поняли через свои тела, через грех и смерть), они не стали богами, как это было им обещано; желанное знание превратилось в смерть. Они были заманены в этот выбор дьяволом, посредством обмана полуправдой = ложью; вся история иммет привкус насмешки. Мне представляется, что порча самой бескорыстной человеческой любви, т.е. матери к своему ребенку, и ее трансформация в манипулирующую, собственническую т.е., патологическую, извращенную – это своего рода попытка дьявола повторить ситуацию под райским деревом. Это – единственная возможность для дьявола, используя мать как инструмент, перекорежить человеческую психику до такой степени, что образ Бога в ней станет почти неузнаваемым, а путь к Нему – почти невыносимым.
И не только к Богу – к другим индивидуумам тоже. Так проявляется еще одно последствие ненормальных отношений матери с ребенком: их ненормальная модель будет "отпечатана" в его психике, так что он не сможет относиться к другим нормально; в конце концов дочь[3] передаст эту модель своим детям, и т.д., другим поколениям. Эта аналогия столь прозрачна, что нет нужды развивать ее.
Другие насильники: отцы, другие родственники, школьные учителя, священники и т.п. также вполне способны испортить способность ребенка привязаться к Богу, но они вторичны по степени своего воздействия, по причине предельной уязвимости младенца у груди матери.
Проклятие выбора
Точно также, как грехопадение нашего предка, разрушение психики ребенка начинается с предложенного ему выбора. Он предлагается через ее мать с расстройством личности[4]. В большинстве случаев у ребенка, сформированного поведением своей матери, также развивается пограничное расстройcтво личности или по крайней мере к-ПТСР. Эти два расстройства имеют по крайней мере 70% общих симптомов. Во многих отношениях ПРЛ – это более тяжелая стадия к-ПТСР. Механизм развития расстройств показан на схеме:
Нормальность
[простое] ПТСР (травматическое событие произошло один раз)
двойное послание к-ПТСР (травматическое событие происходило, повторяясь, в течение длительного периода времени; чаще всего это - эмоциональное/ физическое насилие, производимое родителем)
ПРЛ различной степени тяжести.
Оба к-ПТСР и ПРЛ начинают развиваться с "двойного послания"[5], но у человека с "всего лишь" ПТСР обычно имеется альтернативный объект привязанности, некто, к кому он был прочно привязан в течение периода времени,необходимого для формирования его настоящего "я". Такой объект (личность) дает ребенку опыт бескорыстной любви, которая является отражением любви Бога; эта ссылка нормальныe отношения, естественныe и сверхъестественныe, совершенно незаменима. Однако не каждый ребенок, у которого есть альтернативная прочная привязанность, гарантирован от развития ПРЛ; точно также, не каждый, у кого такой привязнности нет, обречен на его развитие. Другие факторы играют роль, такие, как выносливость психики, болезни, степень жестокости перенеснного насилия[6], длительность привязанности к альтернативному объекту, душевное здоровье этого объекта и т.п. Отличие индивидуума с ПРЛ от индивидуума с к-ПТСР состоит в том, что у последнего имеется развитое ощущение собственного "я" и абсолютного добра, даже если они периодически стираются изначальной травмой и "ретроспективным кадром" в нее, в то время как человек с ПРЛ этим ощущением не обладает.
Я убеждена в том, что многие психические расстройства (особенно с чертами психоза), включая к-ПТСР и ПРЛ имеют в самом своем начале "двойное послание" выбора между добром и злом, жизнью и смертью, предлагаемого объектом ближайшей привязанности – матерью или ее заместителем. "Нормальное", т.е. не комплексное, ПТСР отличается от к-ПТСР отсутсвием вечного "двойного послания" = "изначального выбора".
Формула изначального выбора: "двойное послание" в квадрате:
жестокая мать
остаться = смерть уйти = смерть
--------------- ребенок ---------------
остатьcя = жизнь уйти = жизнь
Верхняя линия: остаться с жестокой матерью означает умереть (именно так это ощущается ребенком; это – реальность духовной смерти и иногда - физической), но уйти от матери для ребенка также означает умереть, это знание основано на базовом инстинкте. Это – первое "двойное послание", которое формирует базис для будущей неисчезающей темноты в жизни индивидуума, вместе с девизом "нет выхода" из любой жизненной ситуации, в которую так или иначе вовлечены отношения с другим(и).
Нижняя линия: остаться с жестокой матерью означает жить (мать = защищенность, которая необходима ребенку), но убежать от нее также означает жить (это – голос, который становится сильнее с возрастом; мать защищается от этого голоса, вызывая чувство вины и стыда в своем ребенке, разрушая его личность и таким образом останавливая развитие его психики на младенческом уровне). Это – второе "двойное послание", своего рода "фальшивый свет" в жизни индивидуума, "защищенная пассивность" вечной инфантильности, поддерживающаяся мечтами о чем-то большем, которые никогда не становятся явью. Первое "двойное послание" ломает психику посредством противоположных сообщений и вызывает ужасную душевную боль неотвратимой потери = брошенности = смерти. Второе "двойное послание" – это состояние онемения/ дереализации/ деперсонализации, механизм выживания, который ребенок развивает бессознательно, чтобы защититься от первого.
Выход из тупика “двойного послания в квадрате” - это диагонали:
остаться = смерть уйти = смерть
--------------- ребенок -------------
остатьcя = жизнь уйти = жизнь
остаться = смерть и уйти = жизнь
или
уйти = смерть и остатьcя = жизнь
Эти две линии являются репрезентацией двух взаимно исключающих реальностей, "жестокая мать, убийца" и "хорошая мать, дающая жизнь". В нормальной ситуации, когда взрослый человек, скажем, становится пленником в концлагере, он может просчитать риск и решить, остаться ли ему или попробовать убежать; при попытке убежать его могут убить, а могут и не убить, и он сможет обрести свободу. Что бы он ни решил, маловероятно, что он воспринимает жестокого охранника как источник своей безопасности и бескорыстной любви к нему. Это было бы, как если бы некто на пути в газовую камеру думал, что, если он "будет хорошо себя вести", то его помилуют, а также, что палачи на самом деле являются высокоморальными, любящими людьми. Возможно, этот пример возмутит многих, но сильные сравнения необходимы, чтобы дать адекватную картину ада в психике ребенка, а затем и взрослого, созданного "двойными посланиями-путами". Правда, однако, состоит в том, что мать а приори хороша, потому что она дала жизнь, даже если она – монстр, она всегда будет восприниматься своим ребенком таковой, и эта невозможность примирить двух между собой и есть именно то, что разрушает ребенка.
Возвращаясь к "двойному посланию в квадрате", очень важно здесь то, что он представляет собой комбинацию реального и не реального. Плохая мать реальна, но в то же самое время и не реальна, не может быть таковой, в силу того, что она - мать. Мать может может издеваться над ребенком и это "плохо", но она – его мать, и поэтому не может сделать ему ничего плохого. Именно поэтому у любого реального действия матери всегда имеется его "противопложная интерпретация", прикреплнная к нему. Это легко понять на примере расхожей реакции на слова жертвы, описыващей жестокое поведение своей матери: "но ведь она же твоя мать, она не желает тебе ничего дурного". Кроме того, мать с ПРЛ периодически становится вполне хорошей. Доброта матери в периоды ее нормальности еще больше укрепляет в сознании ребенка идею "абсолютно хорошей матери", которая желает ему только добра - и именно то, во что любой ребенок хочет верить. Конфликтующие факты, их противоположные интерпретации, и бесконечно проигрываемые в уме варианты выбора "двойного послания в квадрате" плющат психику, вынуждая ее создавать альтернативную психо-реальность. Однако, таких вариантов выбора, как в двойном послании в квадрате" никогда не бывает в реальной жизни, даже в самых сложных, между жизнью и смертью, ситуациях. В этом и заключается сила "двойного послания в квадрате" или изначального выбора: будучи смесью реальности и нереальности (причем одно неотличимо от другого), питающийся психикой ребенка, со временем он прочно врастает в нее и становится ее органической частью. Он работает, активизируя основные эмоции безопасности, вины, стыда, и страха смерти, на "доисторическом" уровне. Из-за этого во взрослой жизни он не нуждается в реальности (жестокой матери) для того, чтобы функционировать (сила примитивных инстинктов выживания стирает реальность) и он не отвечает на призывы логики (даже позже, во вполне взрослой жизни). Он часто ощущается взрослым человеком с к-ПТСР как "пришелец", как нечто совершенно чуждое его психике. Во время кризиса он часто воспринимается как внезапно разверзшаяся бездна зла в собственной душе. Есть нечно не поддающеся постижению в этой пропасти, в которой узнаваемые части собственной души сплетены с кусками чистого зла. Я подозреваю, что это так из-за того, что индивидуум видит отношения Бога с человеком = потенциал абсолютного добра, отраженный в отношениях "мать – ребенок" как исковерканные, испорченные, и разрушенные. И не просто разрушенные – каждое абсолютное добро здесь подменено фальшивкой: безусловная любовь – собственнической, эгоистической любовью-ненавистью, доверие – обманом, причем не прямо, а под маской добра, которая заманивает человека в предполагаемое добро и рай его детства. Это – соблазн "я дам тебе мою любовь и защиту если ты причастишься моей жестокости = абсолютного зла", соблазн, которому ни один ребенок не может противиться.
Таким образом, зло здесь, как и везде, использует идеи добра, бескорыстия, любви и т.п., сохраняя их формы и наполяя их мерзостью. Так жестокое обращение с ребенком пересаживает зло в его душу. Самое важное здесь то, что зло, посредством использования масок добра, учит человека воспринимать добро как зло и зло как добро или, по крайней мере, как необходимую часть добра.
Вот иллюстрация этому. Если у нас имеется "двойное послание в квадрате" или изначальный выбор:
то его корень – это:
Если ребенок примет решение остаться, его психика начнет дезинтeгрироваться, однако это решение будет восприниматьcя им как интеграция. "Мировая" с жестокой матерью означает примитивную защищенность, но в то же время и дезинтеграцию его психики. Боль от дезинтеграции "я" со временем станет восприниматься как необходимый атрибут близких, "прочных" отношений, "плата" за них. На метафизическом уровне это означает также укрепление идеи "зло - это необходимая часть добра". Жизнь индивидуума, который вынжден жить в тюрьме "двойного послания в квадрате", уходит все дальше и дальше из реальности в нереальность собственной психики, в отражение ада, населенного и управляемого подделками и привидениями.
Выбор как смерть
Одним из симптомом ПРЛ является так называемое "расщепление", т.е. видение всего как абсолютно хорошее либо абсолютно плохое, мгновенная идеализация других и мгновенное разочарование. Черно-белая динамика в различной степени присуща и к-ПТСР. Дихотомия "абсолютно хорошая" и "абсолютно плохая" мать обясняет ее: ребенок привык в мгновение ока менять мнение на диаметрально противоположное и сбрасывать с пьедестала недавний объект поклонения. Он едва способен удерживать в уме плохой и хороший аспекты в одно и то же время. Я подозреваю, что человек с ПРЛ видит все как только черно-белое, в то время как человек с к-ПТСР видит промежуточные тона[7], до тех пор, пока ничто не угрожает одной из его важнейших привязанностей – чему угодно, что является для него источником внутренней силы, самоидентификации, и одобрения. В случае с христианином это может быть внезапное разочарование в конфессии (нечто, к чему человек желал принадлежать целиком), если он обнаружил компроментирующее ее факты, так что все хорошее в ней оказалось полностью стерто ими; открытие вызвало слишком большой стресс и именно стресс бросает человека в "ретроспективный кадр" (назад в травму), черно-белый режим.[8] Таким образом, страдающий ПРЛ впадает в ярость из-за любого намека на предательство его доверия, а страдающий к-ПТСД делает это только, если в ситуацию вовлечен крайне личный, критически важный, элемент. Из-за этого человек к-ПТСР несет дополнительный груз видения себя таким, какой он есть (функционирующим ненормально) после того, как "обратный кадр" заканчивается; человек с ПРЛ очень редко видит это – если видит, то это означает, что он находится на пути к выздоровлению либо у него просто нет ПРЛ.
Но почему выбор - это смерть?
- Если мать "дурна", тогда она является источником вечно-грозящей смерти, если ребенок останется с ней; если ребенок убежит, то он умрет. Это очень простое объяснение, но, к сожалению, оно объясняет далеко не все.
- Странное ощущение "надвигающегося рока" = "страх смерти", который, как облако, гонится за взрослым с к-ПТСР или ПРЛ, следует из самого механизма выбора, к которому ребенка постоянно принуждала его мать, и его последствий. Прежде всего, как уже было сказано, ребенок не может выиграть, если он делает выбор в рамках "двойного послания в квадрате"; выбор между смертью тела (побег) и смертью души (остаться дома), так что это действительно смерть, но смерть реальная и нереальная в одно и то же время. Далее, т.к. любой выбор – это смерть, процесс выбора - агония, и это необходимо иметь в виду для понимания многих странных симптомов, наблюдающихся у пострадавших от родительской жестокости, включая обссессивно-компульсивное расстройство (ОКР), которое как правило "выстраивается" вокруг проблемы выбора и провоцируется стрессом. Девиз "выбор – это агония" вполне реально отпечатан в их центральной нервой системе, это условный рефлекс.
- Объективные критерии выбора отсустсвуют. Типично, любой проступок ребенка = его неверный выбор: кража днег у соседа или поглаживание бездомной кошки или тайное свидание или попытка самому решить, кем он хочет быть воспринимаются матерью как предательство ее самой, т.е., как вопрос жизни и смерти. Здесь нет ни логики, ни правил универсальной морали "хорошее – плохое", абсолютно все здесь имеет относительную моральную ценность; значительность явлений и их вес определяются только матерью, (и часто то, что вчера было опредлено ею как "хорошее", сегодня "очень плохое"). Ребенок, а затем взрослый инстинктивно знает, что любое, самое малейшее "неправильное" может быть смертельным и наказано смертью, и что даже "хорошее" тоже может быть наказано смертью. Экстремальная степень ОКЛ в этом случае является выражением изнурительных попыток человека сделать совершенный выбор, сознавая при этом, что это невозможно; ОКЛ здесь соотносится с первой линией "двойного послания в квадрате", т.е. отчаянной тревогой и противоречивыми действиями[9].
- Выбор угрожает смертью не только самому человеку, но он также "убивает" тех, кого он "выбрасывает на помойку". Из-за "расщепления" срадающий с ПРЛ и с к-ПТСР думает в черных и белых категориях, поэтому другие "мертвы", если они выброшены и "живы", если к ним сохраняется сильная привязанность.
- Из-за того, что ребенок выживает с издевающейся над ним матерью за счет того, что он "убивает" "плохую", а затем "хорошую" мать с помощью амнезии, деперсонализации и т.п., у него развивается механизм полной или частичной потери памяти, привязанный к выбору. Когда этот механизм спровоцирован, критический объект (доктрина, человек, даже Иисус Христос) исчезает полностью (ПРЛ) или почти (к-ПТСР). Это – смерть любимого человека, и на определенном уровне она воспринимается именно так. Например, обычная реакция верующей с к-ПТСР, когда что-либо заставляет ее сомневаться в реальности ее отношений с Иисусом Христом – это онемение по отношению к Нему и ко всему окружающему. Она будет мучиться из-за "полного отсутствия чувств" к Нему и в то же время испытывать ужасную боль потери. Это ощущается как стена между ней и Христом. Типичная реакция верующей с к-ПТСР – гипертрофированное чувство вины и ощущение себя как не имеющей никакой ценности для Бога, все более утолщающаяся стена между ней и Им. Страх смерти, своей или другого, всегда сопровождает сильную привязанность; чем важнее привязанность, тем сильнее страх.
Если выбор является необходимой частью человеческой жизни, тогда для того, кто полузадушен "двойным посланием в квадрате" жизнь означает смерть. Жизнь людей с к-ПТСР и ПРЛ – это вечная оборона от наступления смерти, притаившейся там и сям – нереальной смерти, которая, однако, ощущается ими гораздо более реальной, чем реальная, иначе бы некоторые из них не пытались убить себя, чтобы убежать от привидения.
Разумное обоснование матери
Я только сейчас заметила, что, давая детальное описание психики дочери, раздавленной "двойным посланием в квадрате", я ничего не сказала о той, кто это послание применяет, т.е. ее матери. Несмотря на непреднамеренность этого упущения, оно очень подходит к ситуации, т.к. нет ничего существенного, что можно было бы сказать о матери вне пределов уже проанализированной механики "двойного послания в квадрате". Она сама продукт этого "послания"; годы назад она сама была той, кем ее дочь является сейчас и во многих отношениях остается таковой, т.е. развитие ее психики было остановлено на уровне ребенка, который еще не отделился от своей матери. Мать – это жертва, носитель, и "вечный двигатель" "двойного послания в квадрате". Например, если ее дочь останется с ней, для нее это будет означать жизнь, но в то же время и смерть. Если дочь оставит мать, ее жизнь потеряет весь смысл = т.е., саму жизнь. Разумется, это не является реальностью, но для нее это реальность. И тем не менее, если дочь останется, ее мать потеряет единственную возможность выбраться из собственной нереальности, при условии, что она не пойдет по легкому пути, т.е. не найдет дочери замену.
Кажущаяся разница между матерью = палачом и дочерью = жертвой столь велика, что трудно поверить в то, что психика обеих работают согласно одной и той же модели, которую они бессознательно вобрали в себя в детстве. И тем не менее, это именно так. Фигурально выражаясь, психика обеих содержит все необходимые элементы, чтобы быть превращенной в палача или жертву. Переключатель – это данная им власть. Это можно легко продемонстрировать на примерах. Хорошо известно, что дети, над которыми долго и изощренно издевались, часто очень жестоки к животным. Это происходит потому, что они не решаются направить свой гнев и злобу на обидчика и взамен проецируют их на тех, кто слабее их. Аналогично и дочь, безгласная жертва издевательств, часто радикально изменяется властью над своим беззащитным ребенком, которую она получает с его рождением. Аккумуливованная ею агрессия, скорее всего, прорвется наружу; то, что она не научилась нормальному поведению от своей матери является дополнительным провоцирующим фактором. Эта внезапная трансформация жертвы в палача отнюдь не является чертой исключительно расстройств личности. У любого человека, если он честен с самим собой, наверняка имеется постыдное воспоминание о том, как именно он обращался с другими, более слабыми, в результате получения власти или примыкания к тому, кто этой властью обладал. Это очень распространенная аберрация человеческой природы и обсуждающиеся здесь расстройства могут служить в качестве увеличительного стекла для порчи, общей для нас всех.
Проклятие единственных отношений
Как правило, у ребенка матери-собственницы (применяющей эмоциональное насилие) возникают проблемы с формированием отношений с другими людьми. Причина этому – выбор, прямо или опосредованно навязанный ему матерью "Я или он/ она/ они/ это", а также сами отношения с матерью, которые "запирают" его психику (часть, имеющую дело с привязанностями и отношениями) на младенческом уровне.
Какими бы ни были детали кокретного случая, часто человек делает открытие, что он не способен иметь больше, чем одни отношения в одно время, или по крайней мерей мере одни функционирующие отношения. Например, молодой человек может полностью заменить девушкe ee мать на какое-то время; пока длятся отношения с ним, она в буквальном смысле не впоминает о существовании матери. Эта ситуация напоминает о реакции маленьких детей в известном эксперименте, которых периодически разлучали с их матерями, а затем представили им их "заместителей".' Заместители тоже через некоторое время исчезали, после этого появлялись новые, и т.д. Со временем дети научились привязываться к кому угодно как к главному объекту, но только на крайне поверхностном уровне: они уже не горевали, когда объект привязанности исчезал. Навязанное бесчеловечное отношение разрушило их способность к по-настоящему человеческой привязанности, сложной и любящей, и превратило ее в чисто утилитарную. Мне кажется, что дети жестокоих матерей, особенно если мать постоянно раскачивается, как маятник, между "абсолютно хорошим" и "абсолютно плохим" режимами, инстинктивно относятся к любому другому как к "потенциальному источнику заботы", "заместителью матери". Как только такая фигура была идентифицирована и затем приобретена, предыдущая немедленно забывается. Все это происходит на уровне инстинктов; так, человек может отчаянно желать расширить круг своих друзей, но чувствует странное внутреннее препятствие.
Таким образом, подобный человек обладает двумя режимами существования: с кем-то еще (с его матерью или кем-либо на нее месте) и сам по себе. Наиболее привычная = наиболее надежная схема отношений для него – это один на один. Есть один человек (мать или ее заместитель) нет выбора между ней и кем-то еще (или между кем-то еще и им самой). Это максимум, который человек в состоянии выдержать и который есть абсолютный минимум, "1+1", имеет тяжкие последствия. Взрослая женщина, приученная функционировать только в этой схеме, может испытывать чувство запутанности, тревоги, и вины потому, что ей может показаться, что она потеряет свою теперешнюю главную привязанность, например мужа, если она попытается сформировать другую важную привязанность – к подруге или к Богу. Ситуация с Богом может выглядеть абсурдной, но ее легко понять. Иисус Христос является Личностью и в этом отношении не может быть исключен из правила "единственные отношения в один промежуток времени". Поэтому если христианка, воспитанная в отношениях "1+1", действительно живет согласно своей вере, она неизбежно придет к моменту, когда ее отношения с Иисусом Христом станут очень реальными; чем более она будет стараться углубить эти отношения, тем быстрее ее другая важная привязанность в ее восприятии станет исчезать, вызывая ощущение близкой смерти. Существует и другой фактор, вызывающий ощущение близкой смерти: если она продолжит свои старания несмотря на страх, она в конце коцов захочет "сдаться" Иисусу Христу полностью, т.е. отдать Ему свою волю. Это и есть цель христианского пути к Богу – отдать свою волю для того, чтобы она была очищена Христом и приведена Им в иное качество, т.е. стала совободной от порчи и зла. Увы, у жертвы насилия сама идея отдания себя активизирует память о пережитых издевательствах, о времени, когда у нее не было иного выбора, кроме как сдаться своей жестокой матери, в смерть. Из-за этого и появляется непостижимый страх Христа, страх Бога, страх смерти, активизированный именно попытками придти к Христу. Это – только два примера из множества, того как наилучшие намерения индивидуума, которые в нормальной ситуации приблизили бы его к Богу, в паталогических условиях приводят его к опыту близкой смерти.
Здесь есть и другой парадоксальный аспект. Т.к. верующая с к-ПТСР была воспитанa в черно-белом режиме, "все или ничего", в экстремальных условиях выбора между жизнью и смертью, она может чувствовать, что она по-настоящему привязана к кому-то только, если это все или ничего. Для того, чтобы ощущать, что она десйтвительно привязана к Христу, она должна принести жертву, черное или белое, ничего еще не подойдет, то есть она должна "отрезать всех" для того, чтобы чувствовать, что у нее есть взаимоотношения с Богом. Необходимость принести жертву существует только в ее воображении, т.е. Бог этого не требует. В каком-то смысле это повторение требования ее матери "все или ничего", также имевшего основания не в реальности, а только в психике матери. Более того, несмотря на то, что человек, действующий подобным образом, очень часто искренне желает служить Богу, в обмен он бессознательно желает отношений 1+1, причем именно в той форме, в какой он их знает, т.е. без других верующих, без святых, и без других Личностей Святой Троицы.
Механизм потери Христа
Допустим, что христианка с к-ПТСР находится в процессе формирования отношений с Иисусом Христом. Тот факт, что Христос не является ее палачом из прошлого, не может в мновение ока изменить ее образ мыслей и действий длиной в жизнь, типичный для жертвы жестокого обращения. Такая верующая обычно ожидает (бессознательно) от отношений с нашим Господом те же самые боль, иррациональность, поглощение, оставленность, невозможные варианты выбора, которые она переживала со своей матерью. Даже если чисто интеллектуально она знает, что это неправда, она не сможет сгладить колеи в собственном мозгу, проложенные жестоким обращением. Растущая тревога, вечноткущаяся ее изначальной травмой = выбором, предложенным ей ее матерью, неизбежно воплотится в нереальном выборе, созданном ее собственной психикой, "Иисус Христос или моя другая привязанность". Она выберет Христа, и это действие уничтожит другую привязанность. Это привычное действие (калька с "мама, я выбрала тебя") создает субъективное ощущение защищенности и большей близости между ней и Христом; она опять в привычных отношениях "1+1". Однако, тьма, созданная жестоким обращением, все еще присутсвующая в ее психике и питающаяся ее тревогой, опять начинает расти. Чтобы сделать воможным воплощение привычных эмоций "выбор – брошенность – уничтожение", которые продолжают осаждать ее психику, она относит их к Христу и самой себе. Теперь уже ее отношения с Христом становятся декорациями для травмы "изначального выбора", "двойного послания в квадрате". Например, ей кажется, что она сделала нечто дурное и поэтому Христос отдалился от нее. Каждый раз, когда она должна сделать выбор, ей кажется, что, если она совершит ошибку, она точно потеряет Христа; если она сделает правильный выбор, она точно Его сохранит. Ее самовнушенные вина и стыд вызывают в ней онемение, так что Христос действительно кажется ей далеким, и т.п. Она также ощущает гнев на Него и даже ненависть к Нему – это вызывает у нее ужас и убеждает в том, что она действительно испорчена и зла. В процессе агонии она может различить в глубине своей распадающейся на части психики нечто, что она никогда не видела ранее: уродливое зло, полное ненависти, способное на убийство, которое она воспринимает как нечто чуждое, что возможно уничтожить только вместе с ее собственной жизнью. В конце концов, раздавленная воображаемой виной, она она падает в тьму депрессии покинутости и становится апатичной. Часто не только ум прекращает работать, но и и тело тоже.
Я уверена, что дочери матерей с пограничным либо нарциссическим расстройством личности узнали это описание. Именно это они чувствовали по отношению к своим матерям, будучи пойманными в бесконечном цикле любви и ненависти, жизни и смерти. Единственное спасение для такого человека – вопить к Богу, но именно динамика расстройства делает это почти невозможным, затягивая его в ад, где бесполезно кричать к Богу.
Здесь прослеживается поразительный парадокс: интеллект ничем не может помочь человеку, погружающемуся в волны вины, стыда, брошенности, отчаяния, и смерти. Почему так? Потому что, если интеллект говорит, что она не виновна, он тем самым отправляет ее в еще более глубокое отчаяние и безнадежность. Это именно то, что происходило с ней в прошлом: она не была виновата перед своей матерью, но должна была быть виноватой для того, чтобы притворно покаяться. Чувствовать вину – это облегчение, потому что наказание в этом случае справедливо; за покаянием следует восстановление отношений. Парадоксально, чем менее виноватым ощущает себя человек, тем больше его отчаяние и безнадежность.
Таким образом, христианка, относясь к Христу так, как она привыкла относиться к своей матери, делает Его все более и более двухмерным, черным и белым, похожим на ее мать. Из-за этого она должна в конце концов сделать главнейший выбор: принести в жертву Его ради себя = т.е., положить конец отношениям или принести в жертву себя ради Него. Таким образом, она возвращается к формуле ее отношений с матерью, к "двойному посланию в квадрате" и его производному:
Все это, повторяю, только в ее уме, но страдание вполне реально.
Привкус пародии
В какой-то момент написания этого текста крайне неприятная вещь стала для меня явной, а именно, что механизм к-ПТСР и ПРЛ напоминает христианскую теологию, антропологию и аскетические практики, пародию на них. Опыт верующей, пытающейся приблизиться к Богу который есть Любовь и чувствующей ужасный страх смерти, противоположен христианскому пониманию Бога; это то, что метафизическое зло мечтает сделать, а именно убедить человека в том, что Бог есть смерть. Страх смертельной ловушки, необходимо прикрепленный к акту любви (включая любовь Бога) – это пародия на христианскую антропологию, также как и мать, символ бескорыстной любви, издевающаяся над собственным ребенком, так что тот позже прибегнет к самоубийству. Выбор, который делает пятилетний ребенок, остаться с матерью, "которая ненавидит меня которая любит меня которая ненавидит меня которая любит меня..." – это пародия на мораль и базовую нормальность. Эти примеры столь вопиющи, что я легко могу себе представить дьявола, жирно похохатывающего над ними. Люди здесь, так сказать, в силу своих действий отрицают существование христианского Бога и какой-либо смысл существования.
Все потеряно, ничто не потеряно
Мы оставили верующую, травматизированную жестоким обращением (главка "Механизм потери Христа") в состоянии тяжелой депрессии, вызванной тем, что Христос, как она убеждена, покинул ее. Завершив круг, она вернулась к тому, что по сути является капканом изначальных отношений с матерью , "1+1". Выглядит так, что ее жертвы и действия, продиктованные верой, были напрасными: человек с к-ПТСР или ПСЛ обречен, потому что даже лучшие его намерения возвращают его к изначальному злу; кажется, что абсолютно все служит его ринкарнации. Это выглядит особенно впечатляюще и страшно в случае, когда вовлечен наш Господь: кажется, что выбирая только Его, христианка неизбежно воссоздает того, кто над ней издевался, а затем появляется нечто совсем дьявольское, нечто, что хочет ее уничтожить. Тем не менее, это только часть правды или правда только до определенного момента. Даже если выбор "все или ничего" в пользу Христа был сделан исковерканной психикой по неверной причине, необходимо прикрепленной к верной, этот выбор остается единственным шансом выбраться из психо-ада – в случае, если человек или даже только часть его искренне желает быть с Христом, т.е. с Христом-Личностью.
Я не могу знать, что происходит между душой, желающей быть с Богом, и самим Богом, у меня есть только несколько разрозненных мыслей по этому поводу. ПРЛ и к-ПТСР по сути являются вопиющим насилием над человеческой личностью. Они также разрушают "закон морали, написанный в сердце" и, посредством этого, саму возможность добра. Личностность - это то, что соединяет человека с Богом, который есть Личность (личностность – это образ Бога), следовательно, посредством уничтожения понятия личностности зло разрушает возможность реальных отношений с Богом-Личностью.
Потенциал для отношений с Богом уничтожен патологической изначальной (главной) привязанностью. Чтобы поддерживать ненормальность, пограничная/ нарциссическая мать, "заместитель Бога" для своего ребенка, остается на месте Бога навсегда, даже если ее уже давно здесь нет и она существует в этом мире только как отпечаток на психике своего ребенка.
Я не знаю, необходимость ли востановления нормального, т.е. такого, как он заповедан Богом, порядка привязанностей объясняет, каким образом привычный акт жертвоприношения "все или ничего" может внезапно сработать с Христом и дать возможноть Богу действовать. Потому ли, что фальшивый бог сброшен с его пьедестала, настоящий Бог может действовать? Или ее перекореженный выбор, отданный Богу, тем самым трансформировался в Боге, через Его отказ им злоупотребить? Или же именно эта соло-привязанность к нашему Господу и есть антидот изначальной привязанности (к матери или ее заместителю), которая, будучи испорченной первой, должна быть излечена первой? Возможно, самое мудрое, что можно сказать здесь - это то, что происходит нечто, и все.
Ассоциация приходит на ум, с хорошо известной историей обмана, как Христос, умерев на кресте, сошел в ад и ад возрадовался, проглотив наживку Его человечества, но сразу за этим был уничтожен Его божественностью. Индивидуум, желающий Иисуса Христа всего для себя в качестве соло привязанности[10], обнаруживает, что он теперь никуда не может деться от двух других Личностей Святой Троицы, потому что невозможно любить только Христа, единственную Личность в вакууме. Это – неизбежное расширение общения которое есть абсолютная противоположность правила "единственной привязанности", естественное следствие желания быть с Христом.
Необходимо подчеркнуть еще раз, что попытка анализировать психику человека с к-ПТСР, пытающегося соотнестись с Богом, напоминает лабиринт из зеркал, каждое зеркало искривляет строчки христианского учения, слова Христа, лучшие намерения самого верующего. Это происходит потому, что встреча с Абсолютным Добром всегда заставляет зло восстать до уровня, до того неведомого человеку. Это совершенно уникальная ситуация, когда кажется, что все потеряно и тем не менее ничто не потеряно, пока человек держится за Христа, даже если он делает это в самой несовершеной манере. Я пытаюсь пояснить здесь, что если человек с к-ПТСР или ПРЛ или любой другой делает выбор "все или ничего" в пользу Христа, выбор в конце концов сработает: Он заставит его сработать. Тем не менее, я считаю необходимым обрисовать определеное намерение, которое, по моему мнению, меняет все.
Я твердо держусь мнения, что христианка должна отдать Богу все, с поправкой, что первой среди этого всего она отдает саму себя. Саму себя прежде всего остального и только из-за желания быть с Богом, желания Бога, в этом ключ. Верующая должна отдать себя Христу как личный ответ на Его отдачу Себя смерти на кресте, ради нее. В отдавании себя Ему она также отдает ему "изначальный выбор", который может быть уничтожен только Им.
----------------------------
[1] Лк 10:27.
[2] Роль отца заключается в том, чтобы помочь этому процессу; она здесь не обсуждается. Заслуживает внимания, однако, что Бог Отец заключает в Себе как материнские, так и отцовские аспекты.
[3] "Дочь" потому, что именно дочь, будущая мать, является идеальным инструментом для передачи патологии.
[4] Пограничным или нарциссическим; эти технические термины используются для определения различных расстройств, которые имеют много общего между собой, особенно в том, как они действуют на окружающих, особенно детей. Фокус статьи - мать с ПРЛ.
[5] Общепринятый перевод английского термина "double bind". Он не полностью передает его смысл. Суть феномена состоит в том, что диаметрально противоположные сообщения ("послания"), сталкиваясь в уме индивидуума, создают путы, которые буквально связывают его по рукам и ногам.
[6] Под "насилием" подразумевается систематическое жестокое обращение с ребенком; насилие может быть не только физическое, но и чисто эмоциональное. По степени разрушения психики эмоциональное насилие не уступает физическому.
[7] Возможно, это результат наличия альтернативного объекта привязанности, "многотонового", в отличие от "черной и белой" матери.
[8] Мне представляется, что человека с ПРЛ постоянно бросает в "ретроспективный кадр"и назад и т.п., в то время как человек с к-ПТСР делает это периодически - еще одна возможная разница между двумя расстройствами.
[9] Возможно, абсурдные компульсии = магическое мышление - это символическое повторение попыток ребенка купить прощение своей матери с помощю абсурдных покаянных десйтвий. Даже став взослым, он продолжает приность "символические жертвоприношения" Всемогущей Матери. Мне думается, что обычная терапия ОКР, запрет на "магические действия" здесь не работает, пока "изначальный выбор" не определен и не понят.
[10] Бог бесспорно является главнейшим заботящимся о человеке; признание этого и быть открытым к другим привязанностям является нормой, не быть открытым - ее абберацией.