Метафизика "двойного послания"

 

[пример семейной пары в ресторане]

Она (пододвигая Ему блюдо с оставшимся лососем): Я наелась, хочешь съесть и это?

Он: Ты уверена? Спасибо. (наполовину доев) Ты уверена, что не хочешь?

Она: Уверена, ешь-ешь.

Он съедает все и переходит к десерту. Она медленно наливается обидой и слезами.

Он: Что такое?

Она: Я не могу поверить, что ты съел всего лосося и не поделился со мной!

Он: Но ведь ты сама предложила...

Она: Неважно, любящий мужчина так бы не поступил.

 

 

1

 

Несколько лет назад я сконструировала этот пример, который может показаться гротеском, чтобы помочь читателю ощутить, как именно пограничное расстройство личности проявляется в межличностных отношениях. Это – классический пример “double bind”, “двойного послания” (или “двойных пут”), которое всегда сводится к следующему: “что бы ты ни сделал, ты пропал”. Двойное послание можно интуитивно распознать, т.е. почувствовать по эффекту, производимому им на личность: мозг, связанный “по рукам и ногам” двумя противоположными смыслами, содержащимися в одном послании, обычно входит в ступор и теряет способность соображать. Для нормальной здоровой психики пример выше очевиден и прост, хотя и вполне безумен. Она – просто “тю-тю”, грубо скажет здоровый посторонний: сначала настояла на том, чтобы он съел рыбу, а потом сама же и обвинила его в этом; она – мазразматичка: забыла, что она сказала минуту назад или же она – просто садистка. Такой вывод вполне естественен, повторяю, для здорового постороннего человека, но в примере есть один фактор, который кардинально меняет картину: личная вовлеченность в отношения с “ней”. “Она” обвиняет “его” в отсутствии любви к ней, и ее реакция (слезы) убеждает его в том, что “в этом что-то есть” – он виноват, иначе бы она не была так расстроена. Зерно сомнения заронилось в его сознании, крошечное “а что, если?” И, если в его психике имеются подходящие “трещины”, оно начнет прорастать, постепенно удушая его, трансформируя его представление о самом себе и о мире вокруг в ее, патологическое.

 

Рассмотренное двойное послание имеет многие “подмеханизмы”, приводящие его в действие; один из них – незаметная подмена причины и следствия, перестановка их местами. Мысль “я виноват, потому что она расстроена” – это абберация мысли “я поступил дурно, поэтому она расстроена”. Замечательно здесь то, что вторая мысль вполне правомерна в случае, если человек действительно сделал нечто дурное. Первая мысль правомерна только как повод, отправная точка для проверки совести; способность к рассмотрению возможности наличия собственной вины является свойством нормальной психики и необходимым условием для нормальной жизни в обществе. Именно поэтому рассуждение “я виноват, раз она расстроена” воспринимается как нормальный, привычный ход мыслей, и эти нормальность и привычность, не проверенные логикой и фактами, и помогают двойному посланию работать, до того, что даже иррациональность предполагаемой причины для чувства вины (поедание предложенной рыбы) не может убрать сомнения в самом себе. Далее это сомнение еще больше укрепляется аксиомой, которую все, когда-либо состоявшие в отношениях, слышали хотя бы раз в жизни: “по-настоящему любящий мужчина никогда бы так не поступил”. Не поступил бы как? – Никогда не съел бы рыбу, настойчиво предлагаемую ему? – Нет, не вызвал бы ее слез. И, поскольку он действительно их вызвал – невaжно, как именно – он “не любящий” и его вина доказана, наперекор логике и здравому смыслу.

 

Вероятно, теперь уже становится достаточно очевидным, что двойное послание всегда использует очень сильную эмоцию, обычно чувство вины, стыда или страха, в осбенности связанную с собственным имиджем, например, страх/ стыд выглядеть нелюбящим, неприятным, эгоистичным, грубым, и т.п. Рассмотренная человеком, свободным от “смирительной рубашки” непосредственной эмоциональной вовлеченности в ситуацию, история сводится к следующему: “Даже если ты предлагаешь мне то, что что тебе самой не нужно, я ни в коем случае не должен это принимать, потому что ты тут же обвинишь меня в этом; ты устраиваешь мне ловушки; ты вообще ничего не хочешь мне дать: даже если ты и даешь, ты делаешь это с целью забрать даваемое назад и вместе с ним меня, т.е., мою личность. Ты хочешь сделать из меня нечто нечто безличностное.”  Здесь явственно видно, как двойное послание, с которого сняли покровы эмоций, выражает суть отношений, а именно ничто, ноль, иллюзию.

 

Необходимо заметить, что, несмотря на очевидную иррациональность двойного послания, единственный, кто полностью недоступен его влиянию – это человек, кому абсолютно безразлично мнение других, т.е. психопат – или же святой, которому мнение других не безразлично, но которым невозможно манипулировать, просто в силу того, что в его психике нет ничего, что манипуляция может использовать.

 

Я вспомнила о примере двойного послания в то время, как пыталась поставить себя на место человека, верящего в “там что-то есть”, т.е. не в Бога-Личность христиан и иудеев, а в “что-то”: в “высшие силы”, в “энергии” и т.п. Это было намеренно не интеллектуальное упражнение, сходное с “Schema Therapy”, но в обратном порядке: “Schema Therapy” использует сильное чувство (воспринимаемое как беспричинное, предположительно оторванное от своего забытого источника) для того, чтобы идентифицировать ситуацию в прошлом (источник, который его произвел), я же использовала ситуацию “я и безличностный бог” для того, чтобы произвести чувство. Я ощутила холод, пустоту и бессмысленность. Для меня было совершенно невозможно увидеть хоть какую-то привлекательность или пользу от подобного бога – и на ум пришло двойное послание, агностиков и верящих в безличностного бога, “Бог христиан – это выдумка-конструкция, выстроенная теми, кто нуждается в Боге-Личности”.

 

Это заявление отдает чем-то очень знакомым. Оно звучит привычно и в то же время крайне странно; этим оно напоминает мне раз услышанное рассуждение, что некий художник, которому поставили диагноз “маниакально-депрессивный психоз”, якобы “придумал” свою болезнь нарочно, потому что он прочитал, что все великие художники были больны на голову – прочитал и “придумал себе болезнь”, чтобы принадлежать к касте великих. В самом деле, почему бы и нет? Может быть, он это и сделал. А может быть и нет; в обоих случаях маниакально-депрессивный психоз не в состоянии сделать его великим, т.к. только его работы делают его таковым – или не делают. В любом случае, эта странная мысленная конструкция не может хоть сколько-нибудь удержаться в нормальном уме, т.к. она меняет местами причину и следствие, подменяя при этом реальную причину воображаемой – хотя нет, это даже не причина и следствие, но полностью независимые друг от друга вещи, псевоследствие и псевдопричина. У кого угодно, у художников и у не художников, может быть маниакально-депрессивный психоз; есть художники с ним и без него, и т.д. Почему бы тогда не предположить, что, если бы некто отрезал себе ухо, это автоматически сделало бы его Ван Гогом? Также, доказывает ли отрезание кем-то своего уха то, что Ван Гог никогда не существовал, что он – всего лишь придуманный образ, конструкция, созданная для оправдания желания отрезать себе ухо? То же и с Богом-Личностью: если христиане сконструировали своего личного Бога из-за нужды в таковом, это не доказывает ни его существование, ни отсутствие существования. Потому как, если некто выдумал что-то, что ему было нужно, например, арифметику или Бога-Личность, самый факт придумывания того, в чем он нуждается, никак не доказывает не-существования его выдумки. Цифра два удобна для того, чтобы сосчитать две моркови; никто не сомневается в существовании моркови и цифры два (как правило) – вероятно, потому, что они полезны. Или, выражаясь более корректно, кто-то может сомневаться в их существовании и в своем тоже, но это уже другая история.

 

Я думаю, что две моркови, цифра два, и Бог-Личность разнятся в объективной оценке их полезности. Говоря объективно, морковь очевидно полезна, также как и цифра два; более того, “вера” в существование обеих не включает в себя эмоции или этику или мораль. Что еще более важно, она не включает в себя личные отношения с объектами веры. Развивая эту линию мыслей логически, я должна сказать, что трудности с распознованием чего-либо как “объективно существующее” возрастают прямо пропорционально с возрастанием в этом феномене степени личностного. Чем больше степень личностного в исследуемом феномене, тем более личность исследователя вовлекается в процесс, т.е. тем больше в его собственной душе задействованных в процесс механизмов – механизмов, которые делают его способным на распознование или отрицание существования феномена. В случае, когда невозможно полностью отрицать существование другого, т.е. человека, ее или его определенным чертам может быть отказано в существовании и таким образом этого человека “делают” меньше, чем он есть. Это – частичное (избирательное) отрицание существования феномена. Те же самые механизмы, скорее всего, действуют и в случае с Богом. Человек отрицает в Боге то, с чем он не желает иметь дела. В случае с адептом безличностного бога это Личность.

 

Я предлагаю сделать следующее. Договоримся, что мы условно соглашаемся с тем, что Бог – любой бог – это просто выдумка-конструкция. Независимо от того, существует ли Бог или нет, бог, придуманный человеком, говорит довольно много о психике и о личности автора. В этой статье я рассмотрю несколько выдумок-конструкций Бога и попробую проследить их соответствие определенным типам человеческой психики. Моя конечная цель – установить метафизическое происхождение двойного послания, рассмотренного выше, просто из-за моего личного интереса к этому феномену, который выглядит для меня полностью чуждым нормальной человеческой психике.

 

Говоря о двойном послании, заявление “ты веришь в Бога только потому, что ты слишком слаб, чтобы жить без Него” имеет нечто общее с “если бы ты меня любил, ты бы никогда не съел предложенную мной рыбу”, т.к. оба используют прием вызывания сильного чувства стыда. Никто не желает признать свою слабость; объективный факт, что любой человек слаб в одиночку, в реальности невероятно слаб и что его можно легко сломать, если он не опирается на что-то или на кого-то (выдумку-конструкцию или реальность) здесь отсутствует. Стыдящий выгляет более “сильным” из-за того, что он никак не связан Богом-Личностью, но этот факт никак не делает его сильным, потому что в реальности он опирается на “что-то еще” вместо Бога-Личности. Таким образом, это одно и то же – человек, обвиняющий адепта “выдумки-конструкции”, Бога-Личности, сам опирается на выдумку-конструкцию. Если же это не так, то это – случай клинической патологии, нарциссиста или психопата. Такой человек сам себе бог, однако даже и в этом случае он опирается на выдумку-конструкцию – самого себя, раздутого в собственном воображении до безумных размеров, не имеющих ничего общего с реальностью.

 

Важно снова подчеркнуть, что, несмотря на их разнообразие, все иррациональные заявления, рассмотренные выше, используют один и тот же метод вызывания сильной негативной эмоции в другом человеке, в основном чувства вины, стыда или сомнения в самом себе, в собственной адекватности. Из-за того, что в нормальных людях чувство стыда сильно развито, эта тактика обычно срабатывает: чем сильнее эмоция, тем менее заметна иррациональность заявления. Именно это и делает подобные заявления сходными с двойным посланием: намеренно вызванная в оппоненте сильная эмоция, неправленная на искажение его восприятия самого себя, превосходно маскирует ущербность логики; вся ситуация приобретает привкус абсурда и человек остается с неприятным, но при этом неопределенным ощущением, что он проиграл, провалил дело и в целом неполноценен – при том, что рационального объяснения этому нет.

 

 

2

 

Мне ни разу еще не доводилось иметь дело с человеком, который желал бы бессмертия в случае, если бы таковое было дано ему одному: все остальные, включая дорогих ему людей, умерли бы, а он бы остался жить вечно. Единственное теоретическое исключение из этого правила – уже упомянутые нарциссист и психопат, теоретическое потому, что первый нуждается в других как отражениях его величия, а второй – в жертвах. Из этого я делаю вывод, что нормальный человек больше всего на свете желает не личного бессмертия как такового, но бессмертных/ вечных отношений с теми, кого он любит. Логично заключить тогда, что для нормального человека иметь отношения с другими людьми – это необходимое условие для существования, которое стоит того. Это может звучать банально, но эту банальность необходимо констатировать здесь, ради констатации еще одной банальности: Бог-Личность, т.е. Бог, с которым человек может иметь двусторонние отношения – это нормальный и даже желательный феномен, вне зависимости от того, реален он или нет. Похоже на то, что экзистенциальное отчаяние честного атеизма происходит именно от осознания индивидуумом невозможности подобных отношений и вообще любых вечных отношений, с кем-либо, включая самого себя.

 

Все, что имеет конец, бессмыссленно; только то, что продолжается, имеет смысл и это “нечто” произведший его человек должен быть в состоянии воспринимать, иначе смысл пропадает. Интеллектуально нечестный атеист обычно утверждает, что его вполне удовлетворяет собственная смерть, если он принес пользу обществу  – но он забывает о том, что он говорит это сейчас, оценивает свою жизнь сейчас, пока он еще жив, и только его способность к оценке и осознанию ценности собственной жизни придает ей смысл и привкус продолжения = вечности, и в силу этого осознаваемого сейчас смысла. Я обозреваю сейчас – это “вечное сейчас”. Но, как только он умрет – разумеется, если он действительно конечен – обозреватель исчезает и вся кажущаяся альтруистичной выдумка-конструкция “пользы” разваливается. Интересно, что даже если играть в эту интеллектуально и психологически нечестную игру в воображении, она всегда включает в себя мотив продолжающихся отношений, его с теми, кто положительно оценивает его жизнь. Эта картина довольно далека от мира чистого (т.е., интеллектуально честного) атеиста.

 

Я подозреваю, что атеист в чистом виде осознает бессмысленность всего, и прежде всего своей жизни (какая бы прекрасная и благородная она ни была) в силу того, что все в конце концов умрут и наша планета и вселенная тоже исчезнут. Он интеллектуально честен и не может позволить себе отложить свою “абсолютную и окончательную смерть” посредством “жизни” в жизнях других, в памяти, в человечестве как биологическом виде. Все это не имеет смысла, поскольку жизнь – это отношения, а отношения – это двусторонний процесс, который не может существовать, если одна из сторон существовать перестала. Это очень просто и пример с рыбой в начале, если очистить его от патологической сложности, в сущности является духовной смертью – духовной, т.е. до смерти тела. Но это всего лишь побочная мысль, ассоциация, пришедшая на ум.

 

Объективно говоря, этика и мораль не имеют большого смысла на пути к эшафоту. У атеиста есть выбор: покончить с собой из-за очевидной бессмысленности его жизни или стоически продолжать существование, абстрактной добродетели ради. Не составляет особого труда заметить, что второй вариант – это выдумка-конструкция, которая дает ему силы жить.

 

Атеизм в чистом виде вызывает у меня уважение, потому что он честен и потому, что он требует серьезных интеллектуальных усилий. Обычно атеист проходит через длительный период борьбы с концепцией Бога; он не безразличен к Богу-Личности – Бог-Личность непонятен ему и неприемлем для него, по разнообразным причинам, но он не выбрасывает его на помойку как нечто, недостойное даже рассмотрения. Он может ненавидеть Бога или концепцию Бога, но он не безразличен к нему – холоден или горяч, но не тепл. Здесь мы имеем дело с конструкцией экзистенциальной пустоты, которая полна боли, “этого никогда не будет”.

 

Получается, что атеист в чистом виде, кончающий жизнь самоубийством из-за неспособности жить бессмысленную жизнь – это, возможно, единственный человек, который отказывается иметь выдумку-конструкцию вечных отношений. Из этого следует, что любая выдумка-конструкция как-то связана с жизнью и попытка жить без нее означает умереть. И единственный интеллектуально честный выход из этой дилеммы – это самоубийство или поиск Бога-Личности, т.е. вечных отношений.

 

Кто-то может возразить, что дискуссия описала бессмысленный круг и что нет никакой разницы между созданием конструкции неких “отношений” и утверждением, что у него есть личные отношения с Богом. Это не так, потому что конструкция-эрзац, заместитель  личных отношений (жизнь “ради жизни”, ради пользы для человечества или потому, что “где-то есть что-то, поэтому все будет хорошо” и т.п.) не требует ответа от “человечества” или “чего-то”, но отношения с Богом-Личностью требуют. Видимо, поэтому первый вариант выглядит беспроирышным; к тому же, затраты на его содержaние крайне невелики.

 

3

 

Я уверена, что другие до меня уже говорили нечто похожее на то, что я собираюсь сказать сейчас, потому что это столь очевидно – а именно, что неопределенная вера в “там-что-то-есть”, в “матушку-природу” или во что-то безвредное, благожелательное и “дающее энергию” и т.п. очень напоминает то, как новорожденный видит свою мать. Матери, точно также как “что-то”, полагается защищать и кормить свего ребенка; все, что от него требуется – это знать, что она “там есть” и принять факт ее заботы. Однако, в случае с младенцем эта ситуация довольно быстро меняется, т.к. он начинает быстро развиваться и от него требуется научиться определенным вещам: понятиям “хорошо” и “плохо”, желательного и нежелательного поведения и т.п. Эти аспекты самодисциплины и постепенного развития личности обычно отсутствуют у верящих в “что-то”, которое, как правило, “любит их такими, какие они есть”. Вера в “что-то там”, идеи нью эйдж и т.п. выглядят очень инфантильными, не требующих никаких умственных затрат и довольно-таки потребительскими: человек только получает, ничего не давая другой стороне. “Нечто там” не требует, чтобы верующий узнал что-либо о “нем” или “его” поближе.  Это как если бы некто стоял под приятным теплым душем, чудесно изливавшимся на него, не испытывая при этом ни малейшего желaния узнать, откуда он изливается, зачем и что все это значит. Таким образом, здесь мы имеем дело с выдумкой-конструкциeй номер два, любви некоего благожелательного “чего-то”, похожего на мать, безличностного материнского принципа, чьи “излияния” верующий просто принимает, точно также, как младенец принимает любовь своей матери. Большая разница, однако, состоит в том, что младенец, похоже, более заинтересован и вовлечен в общение со своей матерью, чем верящий во “что-то”. Младенцу приходится учиться видеть свою мать как личность, в то время как адепту “чего-то” – нет. Таким образом, эта конструкция, “там-что-то-есть” на самом деле является регрессией отношений “мать – младенец”, именно потому, что она никак не поощряет человека к развитию как личности, а также к видению других как личностей.

 

Что поражает меня здесь, так это упорный отказ адептов “чего-то” от концепции Бога христиан и иудеев, т.е. Бога предельно личностного и требовательного. Думается, намного интереснее, если можно так выразиться, иметь дело с Богом (или с выдумкой-конструкцией) на правах взрослого человека, т.е. более полноценно участвовать в отношениях с Ним – и, однако, в случае верящими во “что-то” это почему-то не так. Единственное объяснение, которое у меня есть – что Бог, требующий двусторонних отношений, это “слишком” для адептов безличностного, по ряду причин. Должна добавить, однако, что в мире людей подобное предпочтение безличностного личностному было бы квалифицировано как замедленное эмоциональное развитие, патология. Это сказано не для того, чтобы кого-то обидеть, а просто констатация факта.

 

 

4

 

Бог христиан не просто требует взаимных отношений – Он сам является Отношениями, Трех Личностей, Святая Троица. Все, что я собираюсь сказать, уже написано, и я чувствую неловкость от необходимости это сделать, потому что это так... нормально и даже банально в своем предельном здоровье и нормальности. Возможно, именно это и заставляет иных отрицать Его существование или, пардон, выдумку-конструкцию? И все же, Бог – это Личность, Он – Любовь, Он хочет быть любимым, Он желает состоять в отношениях с человечеством и с каждым отдельным человеком. Он может сердиться, ревновать, даже приходить в ярость, но никогда – манипулировать. Он любит нежно, как мать, но в то же время и очень требовательно, как отец или супруг. Он навеки верен, опечален и даже испытывает боль, если объект Его любви увлекся другим и забыл о Нем, но в то же время Он прощает, т.к. прекрасно знает нашу ограниченность. Все, что сказано о Нем, является идеалом нормальных человеческих отношений и поэтому, как я понимаю, это должно быть выдумкой-конструкцией – это слишком хорошо сделано, слишком нам подходит, чтобы быть правдой. Хорошо, допустим, что это так; в любом случае, я всего лишь пытаюсь продемонстрировать, что все это глубоко нормально и “сделано”, чтобы приподнять индивидуума, сделать его лучше. А если так, то это должно быть вполне удовлетворительной подделкой для тех, кто желает расти как личность. Но почему же тогда они ее на дух не выносят? – Потому ли, что она “слишком человеческая”?

 

И тут появляется еще одна выдумка-конструкция, очевидного абсурда, который воплощает Христос. Здесь Бог требует от людей “отвергнуться от себя” и следовать Ему, даже до смерти, а также многих других, абсолютно неестественных, вещей. От верующего в подобную конструкцию ожидается наплевать на свои интересы ради того, чтобы быть с конструкцией, Христом. Ощущение отсутствия этой самой конструкции, Личности Христа, в жизни верующего означает, что он терпит неудачу, что он отклонился с пути (отсутствия конструкции присутствия Христа в конструкции Христа, т.е. Бога как такового, если говорить точнее). Эта ситуация полностью противоположна конструкции “чего-то”, т.к. последняя не требует реального личного опыта присутствия этого самого “чего-то”. Экспериментальная реальность личных отношений с Христом – это единственный реальный критерий верности пути. Это делает христиан безнадежно заблуждающимися индивидуумами, идиотами, которые используют конструкцию, заблуждение, желаемое в качестве критерия реальности – если это, конечно, заблуждение. Что я пытаюсь показать здесь: гораздо сложнее поддерживать подобный радикальный абсурд, веру в наличие личных отношений с Богом-Личностью, чем веру во “что-то-там”, потому что онa опирается на одну лишь вещь – на отношения, которые не могут быть доказаны или объяснены так, как может быть объяснено “что-то там”. Т.к. этот “абсурд” предельно личностен, он предельно оскорбителен для тех, кто от него отказывается. Конструкция, Личность Христа столь абсурдна и столь возмутительно-экстремельна во всем – в любви и в требованиях, что она не может быть просто отодвинута в сторону, оставлена в покое, как “что-то там”, без навязчивого "зуда" предварительно что-то с ней сделать.

 

Я возьму смелость утверждать, что Личность Христа, если только Ей позволяют говорить с человеком, производит действие, сходное с действием двойного послания – сходное только в его способности резко менять процесс работы человеческого мозга, разворачивать ум на сто восемдесят градусов, если можно так выразиться. Разница заключается в направлении движения ума и в качестве его движения. В случае с патологическим двойным посланием ум, что называется, “усаживается”, уменьшается, как и сам испуганный человек: “Я виноват, всегда виноват; я должен уменьшиться, сделаться незаметным, никем, ничем”.

 

В противоположность этому парадоксальные слова Христа (например, в притче о добром самарянине, в которой Он приводит слушателя к осознанию того, что все люди являются нашими ближними, оставляя ему при этом пространство для собственного вывода и выбора) всегда расширяют ум и душу.  Они расширяют круг, так сказать – круг отношений и поле зрения, производя эффект, подобный вздоху облегчения, от выхода из собственной психологической темницы.

 

Я увлеклась; сложно оставаться бесстрастной, говоря о собственном опыте. Возвращаясь к бесстрастной сфере клинической психологии, допустимо заключить, что эта конструкция, Личность Христа, хотя и экстремальна в своем добре, тем не менее довольно безвредна, для нормальных людей. Это – запредельный идеал человека. Сходные идеи самопожертвования считаются идеалом и пользуются уважением у многих, независимо от их веры или отсутствия таковой. Исходя из этого, я делаю вывод, что конструкция Бога в Ветхом Завете – это идеал хороших двусторонних человеческих отношений; конструкция Бога в Новом Завете поднимает этот идеал настолько высоко, насколько люди вообще способны смотреть на подобные вещи и понимать их, т.е. заставляет людей расти до сверхчеловеческого уровня. Однако, патологии здесь нет, по крайней мере, до тех пор, пока хорошие качества понимаются нашим обществом как таковые.

 

В таком случае возникает вопрос: если эта конструкция воплощает нормальность зрелых отношений, причем воплощает универсально – как отношения любящего родителя и ребенка, так и влюбленных – то почему она вызывает гораздо больше ярости, чем конструкция “чего-то –там”, которая является регрессией отношений “мать – ребенок”? Может ли быть, что те, кого она приводит в ярость, просто не желают взрослых отношений? Может быть, современный отход многих от христианской веры или равнодушие к ней отражает отсутствие нужды в отношениях и даже отвращение к вовлеченности в личные отношения с кем-либо? Не знаю, но похоже, что атакующие Христианство адепты безличностного “что-то” на самом деле отрицают свою собственную личностность. Потому как, если человек не отрицает свою личность (или, по крайней мере, часть ее), то как он может удовлетвориться безличностным “чем-то”?

 

Существует в этом и другая сторона, парадоксальная и очень напоминающая двойное послaние. Это – уже упомянутые выше слова, что вера христиан может вызывать только смех, потому что их Бог антопоморфен и подобная концепция Бога “унизительна” и “смешна” для достоинства современного человека. При более пристальном рассмотрении это утверждение, однако, выдает, что человек ощущает себя “униженным” и “смешным” только потому, что он – человек. Быть человеком стыдно, иначе не было бы стыдно видеть в Боге некоторые качества, присущие человеку. Tем не менее, это утверждение остается вполне убедительным для многих; причина может быть в сильной эмоции стыда, которую оно выражает, затрагивая сходную по тону струну в психике слушателя. Любопытно, что подобные люди не пытаются перевернуть фразу, т.е. не пытаются подумать, к примеру, “у меня есть эти качества; у преполагаемого Бога они тоже есть, хотя и в совершенной форме; таким образом, я – подобие Бога”. Что это, бесcознательное отвращение к самим себе и проeцирование этого отвращения на самую возможность существования Бога-Личности? Отрицать собственную личность = отрицать Личность Бога – это надежное решение проблемы отвращения к самому себе, выход, базирующийся на избегании проблемы. Кроме того, может ли быть, что такие люди не желают быть чьим-то “образом и подобием” и поэтому предпочитают думать о себе как о побочном продукте деятельности “пришельцев из космоса” или чего-то еще? Это очень интересно: похоже, что быть созданным кем-то, причем с определенной целью, даже если эта цель – взаимная любовь, по какой-то причине гораздо более унизительно, чем быть случайностью. Признаюсь, в этом есть нечто, что я могу понять и почувствовать, к счастью, все меньше и меньше. Признать, что я была создана, означает признать существование создателя, того, кто значительнее, больше, чем я. Это осознание довольно болезненно. Возникновение меня из ниоткуда легче для моей гордыни, а также не обязывает меня что-либо делать. Оно оставляет мой нарциссизм (или инфантилизм) в покое. Цена за это – прогрессирующая метафизическая деперсонализация.

 

И тут возникает еще болеее возмутительный факт Христианства, Искупление, жертва Христа, Создателя из-за того, что он слишком любит свои создания. В то время, как я согласна с богословскими объяснениями этого загадочного факта, я уверена, что его невозможно объяснить и понять чисто интеллектуально – человеку необходимо прочувствовать его. Я не понимаю, но ощущаю, что, кроме многих других причин, Бог принес Себя в жертву для того, чтобы нам было проще поверить в то, что он действительно нас бескорыстно любит. И второе: Он стал человеком не только потому, что Ему необходимо было протащить человеческую природу через игольное ушко смерти в Воскресение, но и потому, что, став Человеком, он может теперь желать нашей любви как Человек, Сын Человеческий, a не как далекий Бог Отец. Это означает, что для нас легче понять, что мы можем что-то дать Христу, Сыну Человеческому и таким образом соотнестись с Богом по-настоящему, двусторонне. Любовь, не желающая ответа – это нечто холодное и покровительственно-оскорбительное, я говорю о своем восприятии. Только любовь, отчаянно желающая ответа, может заставить человека забыть о своем неравенстве и сделать его равным Богу, в любви. В таком случае логично сказать, что Воплощение было необходимо, несмотря на то, что Бог мог бы спасти нас “другим способом” – именно из-за того, что человек очень горд и единственное, что может заставить его устремиться за Богом в реальном смысле этих слов, я имею в виду реальные отношения с Богом – это безумная влюбленность в Личность этого Бога. Таким образом, в противоположность авторам двойных посланий, человеческих или метафизических, Иисус  Христос ничего не забирает у людей, но предлагает все, т.е. всего Себя и также желает все, т.е. всего человека. Он отдает Себя индивидууму свободно, по доброй воле и требует от него того же; любой вариант недостаточен, кроме свободного дара самого себя, из-за любви к Нему.

 

Здесь мы видим два важных понятия, “отдать все, т.е. себя” и “по собственной воле, свободно, из-за любви”; желание быть любимым бескорыстно, ради самого себя, а не чего-то еще вполне нормально для людей и, оказывается, для христианского Бога тоже. Это вполне чуждо “улучшенной версии” веры во “что-то”, а именно оккультизму любых видов, который стремится заполучить желаемое в обмен на что-то еще. Другие аспекты подобных отношений, такие как природа участвующих в процессе обмена сверхъестественных сил и их влияние на человеческую психику, принадлежат к метафизической реальности; здесь мы говорим только о выдумке-конструкции, суть которой в данном случае заключается в использовании неких ритуально-магических действий, предпринимаемых с целью приобретения некоей “власти” (материального благополучия, сексуальной привлекательности, и т.п.). Нет необходимости развивать эту тему здесь; достаточно сказать, что отношения, в данном случае с некими “потусторонними силами”, базирующиеся на принципе купли-продажи, по сути своей являются отношениями не-личностей или же тех, кто желает действовать, отказывая другим в праве быть личностями. Парадоксально, подобные отношения часто понимаются как “менее унизительные”, чем очень личные, но “слишком человеческие” отношения с Богом-Личностью. Здесь вновь явственно ощущается абсурд двойного послания.

 

Что еще я могу добавить? Только то, что Христианство совершенно бессмысленно вне контекста личности и личностности, Бога и человека. Оно начинает приобретать смысл, если начать читать Ветхий и Новый Заветы так, как они есть, т.е. как хронику взаимоотношений Бога-Личности и людей-личностей. Тогда можно увидеть в них прогрессирующee оличноствование людей, c времен ветхозаветного народа, в среде которого которого появлялись избранные (пророки и цари), с которыми Бог-Личность беседовал напрямую и через них – со всем Своим народом, до новозаветного приглашения Им всех людей к прямому общению. Все это – просто приглашение Бога к личным отношениям с Ним; подобные отношения являются средством и наградой в самих себе.

 

Но что все это означает в контексте заявленной темы, метафизического двойного послания? Вероятно, только то, что ненормальность ненормальна, а нормальность нормальна, и что Христианство или его выдумка-конструкция выглядит довольно нормальным и притом не без экзистенциальной надежды, атеизм – также нормальным, но вполне безнадежным, вера же вo “что-то” в реальности ненормальна или по крайней мере инфантильна, как нечто, что оставляет своего адепта пребывать на стадии детского нарциссизма. Более того, тот факт, что Христианство имеет смысл только в контексте двусторонних отношений, каким-то образом делает более затруднительной веру в то, что это всего-лишь созданная воображением конструкция: реально сложно отрицать реальность чего-либо, если это самое является единственным, что может удовлетворить верящего в “это самое”, в особенности если “это самое” не просто объект наблюдения, но Личность и, более того, если даже этой Личности недостаточно – учитывается только я, имеющая дело с этой Личностью и плоды нашего общения. Довольно-таки сложно подделать Личность, т.е. объект с душой, реакциями и действиями, а также мои собственные, и бесконечно продолжать диалог с подделкой.

 

Однако, у меня нет ни малейшего желания использовать этот вывод в качестве “доказательства” того, что Бог христиан является реальностью, а не выдумкой-конструкцией. Если бы я это сделала, это было бы не доказательством, а провалом апологии, т.к. переход от конструкции к реальности требует ничего иного, кроме прыжка в неизвестность, основанного на доверии, за пределы категорий “нормальности” и “ненормальности", непосредственно в опыт. И это – слишком личное дело.

другие статьи

home